— А когда ты освободишься? Мама янтыки делает…
Но и свести снова она нас тоже пытается. Все же такими Айдарами разбрасываться нельзя, с ней не поспоришь. Но все немного сложнее, чем кажется в четыре.
Не оглядываюсь. Не смотрю строго. Если честно, и сама напрягаюсь в ожидании ответа. Не знаю, что вызовет более сильную реакцию.
Правильно, конечно, было бы отказаться. Не я же пригласила.
Неправильно, но желаемо…
— Не смогу, кызым. Прости. Дел много.
Додумать Айдар не дает. Хотя я и знаю, что нет. Точнее не так. Дел-то много, но если бы я пригласила…
Сердце бьется быстро-быстро. Торможу себя за шаг до импульсивного поступка.
— Но может быть завтра приедешь? — Дочка ищет устраивающий ее компромисс. Я слышу, как Айдар хмыкает.
— Может быть завтра, Сафие. Маме передавай привет.
— Привет тебе, мамочка! — Сафие палит контору нещадно. Оглядывается и громко кричит. Я кое-как беру себя в руки. Прокашливаюсь и выдушиваю из себя серьезное:
— Салам, Айдар.
— Салам, Айлин-ханум.
Под кожу пробираются знакомые вибрации. Я ими почти что захлебываюсь, хотя виделись недавно.
Снова кашляю.
— Спасибо, что позвонила, Сафие. Я должен скинуть.
— Хорошо, баба. Я тебя люблю, — дочка шепчет, склонившись к экрану телефона. Айдар наверняка планировал отключиться после ответного:
— Я тебя тоже.
Но его тормозит брошенное вдогонку:
— А маму?
И меня тормозит. Боюсь услышать ответ, но и сбежать от него не успеваю.
— И маму.
Закрываю глаза. Делаю несколько глубоких вдохов.
Пытаюсь сосредоточиться на работе, но взгляд все равно мутнеет.
Сафие даже не знает, что с нами делает. Тянется за карандашами и альбомом, которые теперь всегда живут на этом столе. Начинает рисовать, напевая себе под нос. А я углубляюсь в раздумья.
Если честно, мне легко живется далеко не всегда. Иногда кроет. И сейчас тоже. А точно ли мы поступаем правильно? А вдруг я себя недооценила? Вдруг смогу просто любить?
А когда закончится время последних сомнений и произойдет страшный невозврат? А если он осознает его раньше, чем я?
По коже бегут мурашки. Я непроизвольно кусаю губы. Ухожу в себя. Нервничаю.
А потом слышу звонок в дверь и из головы вылетает все.
Вытираю руки, дергаю бантик на фартуке. Откладываю его, снимаю со стула Сафие и мы вдвоем идем открывать.
Я вижу любимую подругу еще на экране домофона. Она вместе с сыном и хмурым ответственным Павлом ждут за дверью.
А вот Азамат приехать не смог, к сожалению. Работа. Но может он отказался специально, чтобы мы с Лейлой смогли побыть друг с другом совсем искренними.
Помню, я когда-то еле ему ее отдала, а теперь он делится со мной.
Переполненная благодарностью и нетерпением, я открываю дверь.
Сердце колотится, эмоции переполняют. Мы встречаемся взглядами. Я успеваю заметить в глазах подруги всю палитру чувств, которые переживаю сама. А потом изображение плывет.
Лейла раскрывает объятья и я в них ныряю.
В висок врезается впервые за долгие годы не искаженный телефонной связью голос, который я знаю всю свою жизнь:
— Ручеек… Аллах… Какая ты стала…
Глава 45
Айлин
Лейла с Болатом приехали к нам на неделю. Изначально кажется, что это вау как много, но первый же вечер пролетает незаметно и становится понятно: семи дней нам с подругой будет чертовски мало.
Мы плачем и обнимаемся, пугая детей и немного Павла. Потом знакомим наших малышей. Я не зря не сомневалась в том, что общий язык они найдут. Сафие тут же берет старшего друга в оборот.
Болат похож сразу и на Лейлу, и на Азамата. Нежный такой, но и серьезный тоже. Налюбоваться ими не могу.
Садимся за стол, говорим обо всем… Или почти.
Я знаю, что Лейла готова рассказать мне, что происходит в моей семье. С отцом. Матерью. Братом. Но я не спрашиваю. Они живы. Мне достаточно.
Возможно (да и скорее всего), у меня даже племянники уже есть. Я чувствую, что Бекир усвоил урок. Наверняка теперь его жизнь жестко контролируется отцом и идет по праведным рельсам. Но встретил ли он настоящую любовь, счастлив ли на все сто — не знаю. Между нами расстояние даже большее, чем то, которое показывает карта.
Но об этом грустить мне некогда. У меня в гостях человек, чувства к которому не изменились практически с самого рождения.
Лейла все такая же скромная, тихая, осторожная. Даже внешне изменилась минимально. А меня рядом с ней снова, как в юности, взрывает фейерверком. Я становлюсь громкой и суетной.