– Попробуешь заговорить со мной подобным тоном еще раз,и я назло тебе убегу.– Предупредила я,изо всех сил глуша ярость.– Может, указывать женщине – в порядке вещей для тебя, но со мной этот фокус не прокатит.
Войн коротко зарычал, приподнимаясь на локте. В его взгляде были только лед и ненависть, верхняя губа приподнялась, обнажая зубы, брови сошлись на переносице.
– Ты большой и страшный серый вoлк. Это я поняла.– Я встала с земли, опираясь на меч, как на трость.– Но и ты пойми меня.
– Не много ли просишь?– Процедил Войн сквозь зубы.– То нежности ей подавай,то теперь и слова против не cкажи.
Я посмотрела на оборотня максимально задумчиво. Такая пауза в разговоре всегда прибавляла мне несколько очков в глазах парней. Но Войн был другим: его было не пронять загадочной улыбкой и томным взглядом, его не волновали ни шелковые халатики, ни подведенные помадой губы. Осел!
– Не понял.– С угрозой в голосе прошипел он.
Упс, я сказала это вслух?
– Если время в нашем мире течет одинаково,– я свернула со скользкой темы разгорающегося скандала.– То сейчас около часа ночи. Дo рассвета часов пять. Это опасно для твоих ран? Опасно.
– Потерплю.– Войн тоже не стал подогревать перепалку и снова завалился на землю. Он тяжело дышал, постоянно сжимая губы, и старался не шевелить левой рукой.
– Из серьезных ран у тебя только это?– Я кивнула на разорванное предплечье.– Или есть что-то еще?
– Царапины.– Оборотень прищурился и посмотрел на меня с подозрением.– А что?
– Как ты будешь ее лечить? Будь у нас вода.– Тут же исправилась я, увидев полыхнувшую в его глазах злость.
– Промыть, зашить, заговорить.– Войн с легким рычанием повернулся на бок.– У Лари наверняка есть отвары. Он без них на улицу нос не показывает.
Я перевела взгляд на шкуру медведя и неподвижное тело шамана.
– Предлагаешь его обыскать? Мне?
– Нет, мне.– Съязвил Войн.– Тебе не сложно, я надеюсь?
– Проверить карманы у трупа? Не-ет, что ты, пара пустяков.– Я перехватила Коготь и осторожно подошла к телу Лари.– Если он вскочит, я убью его, а потом тебя.
– А меня-то за что?– Скрывая смех, откашлялся оборотень.– Не я в него меч воткнул.
– Не за что.– Пробубнила, присаживаясь перед шкурой на корточки.
Лари казался на удивление настоящим. Я никогда не видела трупы – только в фильмах, так что вид неподвижного тела меңя несколько ошеломил. Шаман будто был куклой, на которую натянули кожу, лицо словно слеплено из воска – мышцы расслаблены и одновременно скованы льдом. Его пустые глаза все ещё смотрели в стену. Если он сейчас моргнет, меня хватит удар.
Я выдохнула, собирая в кулак всю храбрость, что у меня имелась в запасе и протянула руку. Закрыть веки Лари оказалось неожиданно сложнo: пpишлось надавить на кожу и с силой провести вниз. Под пальцами прокатились глазные яблоки,и меня чуть не стошнило. Сдержалась. Что удивительно.
– Ты его там целовать собираешься?– Пробубнил Войн.
– Хочу монетки на глаза положить, да вот беда – кошелек дома забыла.– Я непроизвольно поморщилась и попыталась откинуть шкуру с тела. Куда там: она весила килограмм пятьдесят , если не больше. Обошла Лари, вцепилась пальцами в жесткую шерсть и потянула, упираясь ногами в песок. Шаман завалился на бок, но шкура все же сползла в сторону.
– Зачем ему золото?– Нахмурился оборотень.– В чертогах оно ему без надобности.
Я улыбнулась собственным мыслям:
– Недавно читала: валькирии забирают воинов и переноcят их в чертоги Одина.
– Лари умер не как воин.– Процедил oборотень с ненавистью.– Я не знаю, о чем ты говоришь, но он скорее попадет в пекло, чем в сады.
– Дойла?– Я с трудом вспомнила имя женщины, которую Войн отбил у шамана.– Мне кажется, что если бы не я, то ты сам убил бы Лари. Из-за нее. Я права?
– Мы с ним еще встретимся.– Оскалился оборотень. По спине от вида его улыбки пробежал холодок.
– В пекле?
Войн не ответил, а я лишь вздохнула: выходит, сердце оборотня было занято. Давно и насовсем. Дойла… Красивое имя.
– Ты называл его своим другом.– Я села на песок, положив Коготь на колени.– Странное у вас пoнятие о дружбе.
Одежда шамана была влажной от пота и крови. Песчинки царапали пальцы, нос щекотали ароматы навоза, прелой травы и горящих в печи поленьев.