– Но я не хочу учиться в любом университете, мама! И чтобы за него платил незнакомый человек, – ответила я, с ужасом думая, что уже через месяц буду ходить в пижонскую школу для богатеньких отпрысков.
– Он не незнакомый человек. Он мой муж. Так что привыкай к этой мысли, – добавила она резким тоном.
– Я никогда не смогу с этим смириться, – ответила я.
Мама снова вздохнула.
– Я понимаю, что ты будешь скучать по своим друзьям и Дэну, Ноа. Но посмотри на ситуацию с другой стороны. У тебя будет брат! – воскликнула она с воодушевлением.
Я устало на нее посмотрела.
– Пожалуйста, не надо выдавать желаемое за действительное.
– Вот увидишь, он тебе понравится. Ник просто солнышко, – сказала она, улыбаясь. – Ему не терпится познакомиться с тобой, представить своим друзьям и показать тебе город. Он взрослый и ответственный парень. Всегда, когда я бывала у них, он либо занимался, либо читал в своей комнате. Может быть, у вас одинаковые литературные вкусы.
– Да, конечно! Я просто уверена, он обожает Джейн Остин, – ответила я, закатив глаза. – Кстати, сколько, говоришь, ему лет?
Я прекрасно знала, сколько ему лет. Мама уже несколько месяцев не переставая рассказывала мне о нем и об Уилле. Мне казалось странным, что за все это время они так и не нашли времени приехать, чтобы познакомиться со мной.
– Он немного старше тебя. Но ты взрослее своих сверстников. Вы отлично поладите.
Теперь она решила подлизаться ко мне, называя меня взрослой. Я сомневаюсь, что это слово мне подходит. Еще больше я сомневалась в том, что почти двадцатидвухлетний парень жаждет показать мне город и познакомить со своими друзьями. Да и кто сказал, что я этого хочу?
– Мы приехали, – сказала мама через некоторое время.
На улице высились пальмы и огромные особняки. Каждый дом занимал не меньше половины квартала. Нас окружали внушительные здания в викторианском стиле, огромные современные дома со стеклянными стенами, окруженные садами. Мне становилось все страшнее.
Наконец мы доехали до огромных ворот высотой метра три. Мама как ни в чем не бывало достала из бардачка маленький пульт, нажала на кнопку, и ворота открылись. Мы спустились по склону, окаймленному садами и высокими соснами, источавшими ароматы лета и моря.
– Дом не так высок, как другие в округе, зато у нас лучший вид на пляж, – сказала она, улыбаясь.
Я посмотрела на нее с удивлением. Может, она не понимала, что за великолепие нас окружало.
Мы объехали фонтан и подъехали к парадному входу. Я смогла вымолвить только два слова:
– Бог мой!
Белый дом со множеством террас освещался огнями, несмотря на светлые сумерки, и был похож на сказочный дворец или роскошный отель.
Как только я вышла из машины, Уильям Лейстер появился в дверях. Позади него стояли трое мужчин, одетых словно пингвины. Лестер был в белых шортах и светло-голубой рубашке поло, на ногах – пляжные сандали. Темные волосы растрепаны. Высокий, в отличной физической форме. У него было приятное лицо. Черные волосы с проседью придавали ему зрелости. Он был очень привлекательный. Моя мать подбежала к нему, как школьница, и обняла его. Я же не торопясь вышла из машины и направилась к багажнику, чтобы вытащить свои вещи. Неожиданно из ниоткуда появились руки в перчатках, и мне пришлось отстраниться.
– Я возьму ваши вещи, сеньорита, – сказал мужчина, одетый как пингвин.
– Я могу это сделать сама, спасибо, – ответила я, чувствуя неловкость. Человек удивленно посмотрел на меня.
– Позволь Мартину помочь тебе, Ноа, – услышала я позади себя голос Уильяма Лейстера.
Я неохотно отпустила свой чемодан.
– Очень рад тебя видеть, Ноа, – сказал новоиспеченный муж моей матери, ласково улыбаясь мне. За его спиной мама подавала мне знаки, чтобы я улыбалась и была вежлива.
– Не могу ответить тем же, – ответила я, протянув ему руку. Я знала, что веду себя очень невоспитанно, но тогда мне казалось это правильным.
Я хотела сразу же дать понять, каково мое отношение к переменам в нашей жизни. Уильям не выглядел обиженным. Он задержал мою руку в своей. Мне стало не по себе.
– Все произошло неожиданно для тебя, Ноа. Но я хочу, чтобы ты чувствовала себя как дома и наслаждалась всем, что я могу предложить тебе. Больше всего я хочу, чтобы ты приняла меня как члена семьи. По крайней мере когда-нибудь, – добавил он, увидев мое выражение лица.