В драматической ситуации, в которой оказался катер, оставшиеся в строю моряки действовали организованно, расчетливо и хладнокровно, каждый из них выполнял не только свои, но и обязанности вышедших из строя товарищей. Четко и быстро работали боевые санитары, оказывая помощь раненым и доставляя их на корму катера.
Команда мотористов во главе с инженер-лейтенантом Суховеевым изо всех сил пыталась ввести в строй хотя бы один из трех двигателей, но повреждения были настолько серьезные, что этого сделать им не удалось. Работе мешали пробоины и пожары, которые комендоры пытались заделать и ликвидировать. Когда моторные отсеки заполнились дымом настолько, что стало трудно дышать, Суховеев вместе с мотористами, которые были легко ранены, покинули отсеки и вышли на верхнюю палубу. Из пробитой цистерны хлынул за борт и загорелся бензин. Пока действовали пожарные помпы, моряки отчаянно пытались его потушить, но все их усилия оказались безуспешными. А вскоре и помпы вышли из строя, все огнетушители были разряжены, для тушения пожара остались только ведра да пищевые бачки. Радиопередатчик в рубке был разбит, прожектор тоже не работал, так что донести о случившемся не было возможности.
Но этот бой и критическое положение катера наблюдали береговые сигнальные посты, по докладам которых для оказания помощи неподвижному и горящему катеру из Кувшинской салмы вышли два катера — МО-111 и МО-136 под командованием капитан-лейтенанта Соломона Раскина. К моменту их подхода экипаж МО-121 продолжал настойчиво бороться с огнем, не давая ему распространиться в корму. Подошедшие катера с ходу начали тушить пожар своими средствами, но и эти действия успеха не имели. Средняя часть катера вместе с ходовым мостиком была в огне, от горящего бензина в сторону берега тянулся густой шлейф черного дыма. По приказанию командира отряда катер МО-136 старшего лейтенанта Евгения Волкова попробовал взять на буксир горящий катер и вывести его на чистую воду, но с трудом заведенный за кормовую пушку буксирный трос рвался, как только на волне катер давал ход. После этого МО-136 снял всех раненых с МО-121, на его корме осталось несколько моряков во главе с лейтенантом Янковским.
Дым от горящего катера застилал часть горизонта и затруднял наблюдение за воздухом, чем незамедлительно воспользовались вражеские самолеты, которые под прикрытием дыма напали на катера. Над головами просвистели снаряды и пули, но на этот раз они прошли мимо и никого не задели.
Убедившись в невозможности спасти наполовину сгоревший и полузатопленный катер, капитан-лейтенант Раскин запросил у командования разрешение на его затопление. «Добро» вскоре было получено. После того, как с катера были сняты остававшиеся на нем моряки, он был расстрелян и через некоторое время затонул с развевающимся на корме Военно-морским флагом.
Потерю МО-121, двенадцати человек его экипажа тяжело переживали все катерники. 17 членов экипажа получили ранения различной тяжести. Конечно, можно высказывать сомнения в целесообразности отправки одиночного катера в полярный день без воздушного прикрытия на выполнение далеко не безопасного задания. Можно также выискивать ошибки в действиях командира катера, не сумевшего уклониться от атаки вражеских самолетов и не добившегося надежного наблюдения за воздухом при наличии большой и низкой облачности. Но в любом случае печальный исход этого боя должен был послужить уроком для последующих действий. Однако, к сожалению, должных выводов сделано не было. Мы не видели вины личного состава катера, который, не щадя своей жизни, проявил мужество и отвагу в борьбе за его живучесть.
Тяжелая утрата
Еще более трагически закончился поход катеров МО-111 и МО-123 в Мотовском заливе 21 июля 1943 года.
В тот день «морской охотник»-111 возвратился в базу после выполнения очередного боевого задания. Моряки приводили катер в порядок после похода, а часть экипажа занималась хозяйственными делами на плавбазе «Ветер» и в береговых складах. Стоял пасмурный день, небо почти полностью покрылось низкой облачностью. Штормило, но в бухте, закрытой сопками, было тихо.
Внезапно с мостика плавбазы прозвучала команда о немедленном выходе катера на новое боевое задание. Со всех сторон побежали краснофлотцы и старшины. На ходу надевая реглан, прибежал командир катера старший лейтенант Виктор Рябухин.
Заревели моторы. А с мостика плавбазы торопил с выходом начальник штаба дивизиона капитан 3 ранга С. Зюзин.
Никто, кроме командира, не знал, куда и зачем мы идем. Полностью собрать команду катера не удалось, вышли без командиров отделений рулевых и комендоров.
При выходе из Кольского залива командир сказал, что идем в Мотовский залив, и я проложил туда курс. На Кильдинском плесе к нам присоединился МО-123 под командованием лейтенанта Михаила Данилова, который до этого вместе с другими катерами производил там поиск подводных лодок. Дул сильный северо-западный ветер, поднявший крутую встречную волну, вся палуба окатывалась водой, заливало и ходовой мостик. Волнение моря достигло пяти баллов, командир был вынужден убавить ход, но катер продолжало заливать и бросать, как щепку.
При подходе к Мотовскому заливу объявили боевую тревогу, боевые расчеты заняли свои места на боевых постах. Рулевой краснофлотец Евгений Лаптев убежал к носовому орудию, где он был расписан по боевой тревоге. На руль встал помощник командира катера старший лейтенант Александр Раков.
Наконец с нескрываемой досадой командир рассказал, чем вызван внезапный выход в море двух катеров. Недалеко от губы Эйна, на южном берегу полуострова Рыбачий, группа краснофлотцев местного гарнизона собирала выброшенные на берег бревна, необходимые для хозяйственных нужд. Собранные бревна они сколачивали в плот, чтобы шлюпкой отбуксировать в Эйну. Ветром плот с двумя бойцами оторвало от берега и начало быстро относить в море. Двое других красноармейцев на шлюпке догнали плот и сняли с него своих товарищей, но за это время их еще дальше отнесло, от берега. Четверка бойцов старалась выгрести к берегу, но преодолеть сильный встречный ветер и огромную волну не смогла. Гребцы выбились из сил, их понесло к южному берегу Мотовского залива, занятому противником. Для их спасения и были посланы два «морских охотника». Так обыкновенная небрежность, недопустимая в боевой обстановке, поставила в трудное положение и виновников, и их спасателей.
Катера подошли к середине Мотовского залива, приблизились к вражескому берегу, но шлюпки нигде не было видно. Сумела ли она выбраться к своему берегу или попала к врагу? На радиозапрос о месте шлюпки берег ответил молчанием. Командир катера решил пойти в губу Эйна, чтобы уточнить там обстановку и свои дальнейшие действия. Снова запросили берег о местонахождении шлюпки, но ответа не последовало. Несомненно, противник уже давно наблюдал за действиями катеров, но настораживало длительное отсутствие какой-либо реакции с его стороны: молчат береговые батареи, не появляются самолеты. У многих на катерах появилась надежда, что поход закончится благополучно.
Тем временем ветер не стихал. Моряки на верхней палубе промокли насквозь, но продолжали внимательно вести наблюдение за воздухом и горизонтом. И вскоре нашему спокойствию пришел конец. Зоркий сигнальщик Филипп Бойко обнаружил в разрыве облаков восемь самолетов «Фокке-Вульф-190», которые летели над южным берегом Мотовского залива. Через несколько минут они повернули в нашу сторону и, снижаясь, устремились в атаку на катера. Начался жестокий бой, продолжавшийся пятьдесят пять минут.