Ударными темпами шло строительство слипа. Здесь «главным строителем» был боцман береговой базы мичман Попов. Он умело и продуктивно руководил умельцами, найденными на катерах, а также моряками, отбывающими наказание за разные провинности на гауптвахте. Рихтер в конце каждого дня заслушивал Салтыкова и Попова о ходе стройки, давал задание на следующий день, лично контролировал качество проделанной работы.
В установленный срок были построены две линии слиповых дорожек длиной 150 метров каждая, при этом для надежности и дублирования рельсы были уложены не в два, а в три ряда. Удачно сконструировали и изготовили две платформы-тележки с закрепленными на них кильблоками и высокими стойками для фиксации положения тележки в подводном положении. Для вытягивания тележки с заведенным на нее катером приспособили где-то найденный допотопный ворот-шпиль, который вращали 12 крепких моряков. Весь цикл операции по подъему катера на слип состоял в следующем: во время полного отлива платформа-тележка спускается по рельсам в нижнее положение. В полную воду на нее заводится катер, который во время отлива садится на кильблоки, после чего тележка постепенно поднимается в эллинг с помощью ворота.
После многократных испытаний наступил долгожданный день первого подъема катера. Им оказался МО-111 старшего лейтенанта Виктора Рябухина. На берегу посмотреть на это зрелище собрался почти весь личный состав береговой базы и мастерских, катеров, находящихся в бухте. Это был своеобразный праздник, венчавший большой труд моряков. Весельчак Рябухин, забравшийся на мостик своего катера, в конце успешного подъема прокричал «Ура!» и бросил вверх свою просоленную «фуру». Его поддержали дружными возгласами все присутствующие при подъеме.
В последующем подобные операции стали обыденным явлением и уже не вызывали особых эмоций.
Расчеты и чертежи, по которым строилось подъемное устройство, были сделаны с солидным запасом, что позволило с появлением на флоте «больших охотников» американской постройки поднимать и их на слип. До конца войны было произведено свыше 1.200 подъемов катеров, при этом не произошло ни единой аварии.
Ремонтные мастерские для «морских охотников» по мере их эксплуатации оснащались новым оборудованием. С разбитого немецкой авиацией тральщика сняли лебедку с электромотором и приспособили вместо примитивного ворота-шпиля. Было отработано и отлажено расписание по подъему катеров и инструкции с подробным изложением действий всех, кто участвовал в работе. Более стройной стала организационная структура единой ремонтной мастерской, в которую включили все цеха по ремонту катеров и их механизмов. Под руководством энергичного и деятельного начальника мастерской старшины И. Салтыкова заработал дружный и работоспособный коллектив, обеспечивавший всесторонний ремонт катеров.
Создание собственной ремонтной базы в значительной мере повысило боеготовность и боеспособность «морских охотников».
Десанты в марте 1944 года
Командование Северного оборонительного района решило организовать высадку сразу двух разведывательно-диверсионных десантов в ночь с 5 на 6 марта. Один на вражеское побережье в Мотовском заливе, другой — на южное побережье залива Миттивуоно (Малая Волоковая).
Десант в Мотовском заливе по первоначальному замыслу имел задачу уточнить систему обороны опорного пункта «Обергоф» и захвата пленных. В десант был назначен разведотряд 254-й бригады морской пехоты в количестве 104 человек под командованием капитана Барболина. Разведчики по топографической карте детально изучили маршруты движения и подходы к опорному пункту, а также прежние разведданные о нем. Подробный инструктаж с разбором действий предыдущих таких десантов сделали командир бригады подполковник Потапов и начальник политотдела подполковник Нелидин.
Для высадки десанта были назначены «морские охотники» МО-122, МО-133 и МО-136 под командованием командира отряда катеров капитан-лейтенанта Сергея Демидова. Катера к исходу 5 марта прибыли в губу Эйна, где их уже ожидали разведчики. Посадка десантников на катера прошла организованно и быстро. После полуночи они отошли от причала и в кильватерном строю с соблюдением мер скрытности направились к месту высадки в районе мыса Пикшуев.
Стояла кромешная тьма. На самом малом ходу катера строем фронта приближались к вражескому берегу. Там было тихо. Личный состав стоял на боевых постах в полной готовности к немедленным действиям в случае обнаружения катеров противником. Десантники находились в кубриках в готовности к выходу наверх. Первым приткнулся к берегу МО-122 старшего лейтенанта Леонида Новоспасского. Краснофлотцы под командой боцмана старшины 1 статьи Николая Порошкова без промедления «выстрелили» десантный трап на берег и закрепили его на форштевне. В считанные минуты разведчики сбежали на берег и скрылись в темноте. Так же быстро высадили своих десантников МО-133 старшего лейтенанта Михаила Артамонова и МО-136 лейтенанта Ивана Штанько.
После сбора на берегу и короткой передышки десант начал движение по избранному маршруту. Предстояло пройти восьмикилометровый путь, преодолевая нагромождение камней и валунов, крутые подъемы и спуски. Вскоре была обнаружена протоптанная тропа, по которой, по всей вероятности, ходили немецкие сторожевые дозоры. Капитан Барболин решил устроить засаду в надежде захватить здесь пленных. Но немцы не появились до самого утра, а разведотряд до рассвета возвратился к мысу Пикшуев, где укрылся, чтобы переждать светлое время, а с наступлением темноты возобновить выполнение поставленной задачи. К этому времени для усиления десанта катер МО-112 старшего лейтенанта Евгения Набоких доставил еще один взвод разведчиков численностью 36 человек под командованием лейтенанта Змиева.
В штабе СОР тем временем решили возложить на капитана Барболина задачу не просто разведать опорный пункт «Обергоф», но и уничтожить его силами десанта, усиленного разведотрядом штаба СОР. Это заманчивое, но явно скоропалительное предложение нашло поддержку у командования СОР и было им утверждено. Срочно было дано приказание о подготовке к десантированию разведотряда штаба СОР под командованием капитана Барченко-Емельянова. Капитану Барболину была отправлена шифротелеграмма с постановкой новой задачи.
С наступлением темноты капитан Барболин направил разведвзвод лейтенанта Змиева в самостоятельный поиск, а вслед за ним по направлению к опорному пункту двинулся весь отряд. Вскоре Барболин получил из штаба СОР шифротелеграмму, в которой раскодировали только первую половину, где было приказание о разгроме опорного пункта. Вторая половина, в которой говорилось о посылке подкрепления, раскодированию не поддалась. Но памятуя, что выходить в эфир ему разрешалось только после обнаружения отряда противником, Барболин перезапрашивать штаб СОР не стал.
Отряду удалось незамеченным приблизиться к опорному пункту «Обергоф». Были обнаружены минные поля, прикрытые тремя рядами проволочных заграждений. Саперы проделали проходы в двух рядах этих заграждений, но когда начали работать на третьем, то были обнаружены и обстреляны часовыми. Капитан Барболин тут же дал сигнал к атаке опорного пункта.
Первым ворвался в траншею немцев командир роты разведки капитан Ялорщук с тремя краснофлотцами. Завязался упорный бой. Несмотря на отчаянное сопротивление, разведчики захватили траншею и дзот, где уничтожили более десяти солдат противника. Разведчики сражались, не щадя своей жизни. Краснофлотец Кузнецов в разгар боя был тяжело ранен в обе ноги, но от помощи отказался, заявив: «Помогайте другим, а я сам доберусь». Краснофлотец Губин, также будучи тяжело ранен, призывал своих товарищей идти быстрее вперед.