- Старший сержант.
- Врешь, - заорал лейтенант. - Ты офицер! - и влепил мне пощечину (вторую в жизни...)
За время нахождения в лагере меня вызвали на допрос только один раз. Тоже молодой лейтенант (но другой) предложил мне подробно описать мои данные: имя, отчество, фамилию, месяц, год и место рождения, дату и место призыва в армию, наименование воинских частей, в которых проходил службу и место их расположения. Лейтенанта интересовала также и вся моя родословная: имена родителей, дедушек, бабушек, братьев, сестер, места их проживания и занятия; где был в начале войны, где и как попал в окружение, сколько времени и где находился на оккупированной территории. Все написанное мною он достаточно внимательно прочел и затем сказал: «И все равно, ты должен был последнюю пулю пустить себе в лоб...».
На мое замечание: «Зачем, ведь война еще не кончилась, и я смогу еще воевать», - он лишь ехидно улыбнулся. Тогда я не понял смысл его улыбки. Позже, вспоминая это, я убедился: он заранее знал мою будущую судьбу. Знал, что мне предстоит стать одним из тех смертников, для которых уже действуют штрафные роты и батальоны. Я же о существовании этих мясорубок тогда еще ничего не знал. В конце беседы я попросил, чтобы в моих документах, которые я должен буду получить, было записано имя, данное мне моими родителями, - Арон. В ответ услышал: «Нет, ты находился на оккупированной немцами территории, и мы будем тебя проверять всю твою жизнь. Поэтому быть тебе впредь только Андреем».
Через некоторое время нам разрешили писать письма. Я написал тете (сестре моей мамы) в Москву, так как ничего не знал о судьбе родителей, не представлял где они находятся. Написал, что жив, а подробности сообщу позже, когда буду знать, что письмо дошло до адресата. Просил сообщить обо мне родителям и написать что-либо о них.
Позже, после окончания войны, в августе 1945 года я был дома в краткосрочном отпуске. Мама рассказала, что за несколько дней до получения телеграммы, что я жив, ей снился сон. Во сне на нее напали пять собак (нас у мамы было пятеро детей).
Когда она рассказала об этом своей семье, все хором закричали: «Арончик жив!». Спустя несколько дней, почтальон принес телеграмму, подтверждающую такую разгадку маминого сна.
«Сон в руку» - есть такое выражение. В этом убеждался многократно. Вот и мне как-то (я еще находился в фильтрационном лагере) приснилось, что вместе со старостой деревни Пахомово - Андреем - нахожусь в глубокой яме. Нас посадили туда немцы. Мы старались выбраться из ямы. Очень долго ничего не получалось. Цеплялись за земляные стены ямы, но удержаться не могли: земля рассыпалась в наших руках, и мы падали вниз. Тогда Андрей посадил меня на плечи. Поднялся. Я тоже поднялся на его плечах и таким образом смог выбраться из ямы. Затем я нашел длинную палку и, опустив ее вниз, очень долго пытался помочь Андрею. Но ничего не получалось. Вдруг раздались выстрелы. Раненный в руку, я был окружен немцами. Во сне кричал, и солдаты разбудили меня. Оказалось, я сильно расцарапал руку о железную кровать.
Взволнованный судьбою Андрея, написал письмо в деревню Пахомово Евдокие Ивановне. Спросил об Андрее. Она написала, что Андрея расстреляли солдаты Красной Армии, когда узнали, что он был старостой. Жаль, очень жаль этого очень доброго человека. Скольких солдат-окруженцев он спас! Как часто он рисковал собственной жизнью, чтобы помочь другим. Никогда не забуду его!
В фильтрационном лагере нас продержали почти три месяца. Кормили, обмундировали, водили в баню, меняли белье. Но никто ничего нам не говорил. Не упрекали, не угрожали, не объясняли, что нас ждет. Никто не говорил о нашей вине, о предстоящем наказании.
Через некоторое время нам вручили стрелковое оружие. Как правило, это были карабины и автоматы. За некоторыми из нас были закреплены пулеметы - станковые и ручные. Мне вручили ПТР (противотанковое ружье).
Ежедневно обучали разбирать и собирать закрепленное оружие, объясняли, как им пользоваться. На стрельбище мы не были ни разу.
ШТРАФНАЯ РОТА.
БОЙ ЗА ВЫСОТУ 371.3
В конце апреля - начале мая 1944 нас построили в колонну «по-четыре» (позже я узнал, что наша колонна состояла из двухсот человек, точнее, двухсот смертников). Пешим ходом отправили на передовую.
Шли мы примерно 8-10 дней. И оказались в окопах перед высотой 371.3 на подступах к городу Двинску. Перед нами выступил командир роты. Это был капитан Закиров. Фамилию узнал позже и хорошо запомнил, так как служил под его командование восемь месяцев, до января 1945 года.