Он объяснил, что мы отныне являемся солдатами 38-й отдельной штрафной роты
22-й Армии. Наша задача - взять расположенную перед нами высоту и удержать ее. Все, кто успешно выполнит эту задачу, будут освобождены от пребывания в штрафной роте. Таких переведут для продолжения военной службы в другие части действующей армии.
Он тогда же предупредил: «Ни о каком отступлении и речи быть не может. За вами пулеметы, и каждый, кто повернет назад или в сторону, будет тут же расстрелян». «Только вперед!» - было последнее заявление командира роты.
В окопах мы находились двое или трое суток. Нам подвозили еду и воду. Оставалось только ждать...
Время тянулось медленно. Мы не знали, что нас ждет, но нервное напряжение вызывало тревогу. Рядом были почти незнакомые ребята. Некоторых изредка видел только в лесу.
Знакомились. Давали друг другу адреса родных. Просили сообщить им о нашей смерти, если убьют. Обещали выполнить их просьбы, если останемся жить. Предчувствие было страшное. Но при этом мы даже не представляли, что нас ждет.
Утром, почти на рассвете, наша артиллерия начала обстрел высоты. Подступ к ней был заминирован и окружен колючей проволокой. Самолеты в этом бою не участвовали, танков не было. Были лишь наши тела и наши жизни, которые мы должны были отдать, как цену, за эту, будь трижды проклятую, высоту. Это мы знали заведомо...
Саперы попробовали прорезать в колючей проволоке проход. Но шквальный огонь противника и мины, на которые наталкивались саперы, не дали им выполнить эту задачу. Снова заработала наша артиллерия. Под огнем взрывающихся снарядов саперы смогли кое-где убрать проволоку. Ждем зловещего приказа «Вперед!». И когда он прозвучал, мы, поднявшись с земли, бросились в атаку. Никаких мыслей, никакого чувства страха. Словно роботы, бежим и кричим «Ура!».
Но шквальный огонь немецких пулеметов и автоматов заставил и нас прижаться к земле. Слышим приказ: «По-пластунски - вперед!». Мне мешало ползти противотанковое ружье. Появилось желание его бросить. Но, к счастью, я этого не сделал. Редеют наши ряды. Многие солдаты уже двигаться не могут: немецкая пуля уложила их навечно. А я ползу. Механически ползу наверх, на встречу со смертью. Мы уже были близки к цели, как огонь противника стал реже, раздавались лишь отдельные выстрелы. Мы поднялись с земли и бросились к вершине высотки. Небольшая группа немецких солдат бежит от нас, оставляя своих раненых и убитых. А вся высотка усеяна трупами. Раненых мы в ярости расстреливаем. Но догонять убегающих нам не разрешили.
Оказавшись в немецких окопах, мы увидели, что добрая половина наших солдат находится на подступах к высоте убитыми или ранеными. Капитан Закиров приказал отнести раненых вниз. Вместе с другим солдатом-штрафником поднимаю с земли живого солдата с распоротым животом. Несем осторожно, медленно: нужно еще смотреть, куда ставить ногу, потому что кругом мины. Но, увы, донести его живым мы не смогли. Он скончался на наших руках. Положили труп на землю. Укрыли шинелью - и снова на высотку.
На высотке командир роты приказал нам готовиться к контратаке. Стою в окопе, положив на бруствер свое ПТР. Рядом землянка, где капитан Закиров по телефону докладывает о взятии высоты и о понесенных потерях. Просит подкрепления для развития успеха. Было это примерно в 10 утра. Весь день, до самого вечера капитан, ругаясь, требовал помощи.
Но его усилия были напрасны: помощи мы так и не получили.
Наступил вечер, а потом и ночь. Мы, по-прежнему стоя в окопах, ждем контратаки. Когда начал брезжить рассвет, мы услышали вдалеке скрежет гусениц танков и шум моторов, который раздавался оттуда, куда бежали немцы.
Танки приближались, начали стрелять.
Неожиданно из темноты в нескольких десятках метров от меня появилось огромное железное чудовище. Выстрелил из ПТР и (о, чудо!) танк замер, а потом на нем вспыхнул огонь. Продолжаю стрелять. Слышу крик командира роты: «Молодец, старший сержант!».
Вдруг где-то рядом взрыв снаряда, и я падаю на дно окопа. Очнулся в окружении удивительной тишины. Постепенно прихожу в себя, память возвращает меня к недавним событиям. Но что со мною, еще не понимаю. Кругом тихо-тихо, ни звука... Охватил ужас, стало страшно: где танки, где ребята? Почему всё и вся молчит? Я боялся открыть глаза, пугала мысль, что нужно подняться и опять стрелять. «Нет, лучше умереть и все забыть...».
Продолжаю лежать с закрытыми глазами. Опять впадаю в забытье. Прихожу в себя. Мне показалось, что меня накрыли чем-то тяжелым. Неужели я накрыт одеялом? Пытаюсь снять его, но не могу. Оказалось, что я весь засыпан толстым слоем песка. Продолжаю лежать и вдруг четко слышу стоны. Чьи они? Чьи это голоса? Неужели здесь немцы? Нет, наши солдаты просят о помощи. «Помогите! Помогите!» - все отчетливее зов о помощи. Сбрасываю песок, поднимаюсь. Невдалеке солдат с раздавленными ногами, весь в крови. Понимаю, что нужно помочь, но чем, как?.. Выглядываю из окопа с желанием позвать кого-то, чтобы помочь раненому...