Было это 24 января 1945 года. Павел Иванович подарил мне свою фотографию с очень трогательной надписью: «Горячо любимый Андрюша! Расставаясь с тобой, я желаю тебе самого наилучшего в твоей предстоящей жизни. Клянусь тебе, мой друг, в моей готовности всегда и всюду видеть тебя и жить с тобой долгие годы. Крепись. Возмужай. Будь героем, Андрей. Павел Красников. 24.01.45 Карклини». Я также не остался в долгу.
Рассказывать о Павле Ивановиче можно много. И, главное, только хорошее. Это был человек высокой порядочности, очень добрый и заботливый. Между прочим, эти слова в такой же степени относятся и к нашему командиру роты Закирову. Он также был очень внимателен к своим подчиненным, и особенно к солдатам. Помню, как-то вместе с капитаном Закировым проходили по лесу от землянки к землянке и проверяли личный состав роты. И не было случая, чтобы он не просто проверил, все ли солдаты в наличии, но и не поинтересовался у каждого, как самочувствие, что тревожит, готов ли к предстоящим боям и т.д.
На этот раз я снова оказался свидетелем храбрости капитана. Наши позиции постоянно обстреливались фрицами. В основном из минометов. Капитан шел во весь рост, ни разу не пригнувшись, как бы не обращая внимания на свист мин и их разрывы. Очередная мина упала в нескольких метрах от нас. Мы слышали, как она свистела, видели, как мина шлепнулась совсем рядом и... не разорвалась. Я, оцепеневший, стоял рядом с капитаном и думал: «Все, конец!». Но мина продолжала лежать, так и не разорвалась. Капитан обнял меня за плечо, и мы пошли дальше. Ни единого слова о только что случившемся, никакой внешней реакции и когда вернулись в штаб - ни единого слова о произошедшем. А ведь смерть была рядом.
Еще о Павле Ивановиче. В период, когда наша рота оказывалась в тылу, ожидая пополнения, мы частенько собирались, организовывали выпивки (благо, у старшины нашего запасы водки и закуски были немалые). И я хочу описать, как Павел Иванович пил водку. Такого приема этой гадости вовнутрь я ни раньше, ни позже не видел. Старшина ставил перед собой стакан водки и долго на него смотрел, не беря в руки. Уже все успевали выпить и закусывали, а Павел Иванович молча все смотрел на это зелье. Потом вдруг крестил стакан и произносил: «Изынь, нечистая сила, останься единый спирт! Сиё и монахи употребляют». И, взяв стакан в руки, выпивал содержимое до дна. И так каждый раз. Иного приема им водки я не видел.
Мы потом много лет переписывались. Он жил в Узбекистане, а я в Запорожье (Украина). Почему прекратилась переписка, я точно вспомнить не могу (но, кажется, это было связано с общей обстановкой в стране. Я вынужден был скрывать свое нахождение в окружении и в штрафной роте. Пришлось «заметать следы»). Его дальнейшая судьба мне неизвестна. На прощальном вечере он шепотом сказал мне: «Андрей, бойся таких людей, как этот лейтенант». (Речь шла о том самом молодом лейтенанте, который прибыл к нам в роту при последнем пополнении. Он в Курляндии приказал мне и красноармейцу Жукову восстановить связь).
Павел Иванович рассказал мне о неоднократных высказываниях лейтенанта, что в штрафной роте не должно быть евреев. «Гнать его надо отсюда!» - говорил этот лейтенант.
Вспоминая сейчас о событиях давно минувших дней, я с содроганием думаю о таких людях. И считаю, что ненависть лейтенанта к евреям - одна из возможных причин неполучения мною награды за события декабря 1944 г. Этот офицер просто не выполнил приказа командира роты. А хлопоты, связанные с расформированием роты, лишили возможности капитана Закирова проверить выполнение его приказа. Жаль, что из-за моего еврейского происхождения пострадал и русский парень - красноармеец Жуков.
Да Бог с ней, с наградой! Я все равно получил самую высокую (самую лучшую!) награду за все пережитое - свою жизнь!
Бои в декабре 1944 были последними, в которых я принимал участие. С того момента война продолжалась еще почти полгода. Даже в Курляндии бои шли до апреля 1945 года. В пламени последующих событий сгорели еще сотни тысяч (а может быть и миллионы) жизней. Но волею судьбы я в этих событиях участие не принимал.
517-й отдельный батальон связи был расположен в городе Михай-Брау (Румыния). Я прибыл туда в тот же день - 24.01.45 г.
Приняли хорошо. Вначале я был назначен командиром отделения. Но через несколько дней получил назначение на должность начальника КРОСС. Право, не помню, как это слово (аббревиатура) расшифровывается. Это был небольшой узел связи, с телефонным коммуникатором и радиосвязью. В моем подчинении было шесть солдат. Мы посменно дежурили у коммутатора, обеспечивая связь между воинскими частями, расположенными вокруг. Связь была в основном шестовая: кабель укреплялся на высоких шестах, иногда на столбах.