Но годы летят. Пришли новые времена, новая жизнь. Стало возможным вспоминать правду и ее не бояться. Появилась реальная возможность осуществить желаемое.
Второе. Как можно было пережить все то, что произошло со мной? Трудный вопрос. Не знаю, найду ли правильный ответ. Говорят, удача, везение... Наверное.
Страшно вспомнить: рядом со мной неоднократно рвались бомбы, снаряды, свистели пули. Они уносили жизни лежавших, сидевших, стоявших рядом. Меня миновала их судьба. Да, это удача. Иначе не объяснить.
Сколько раз смерть смотрела мне в глаза, когда я, казалось, должен был быть неминуемо задержан, арестован со всеми вытекающими последствиями. И мои видения быть повешенным, расстрелянным, уничтоженным - были недалеки от реальности. Почему это не произошло? И снова возникает непонятное, ничего не объясняющее слово - судьба...
Много думаю о пережитом и считаю, что главная удача заключалась в том, что все, что со мною происходило, вся моя «одиссея» проходила в глухих, малообжитых районах России. Это территория Среднерусской возвышенности, где много лесов и болот и очень редки большие дороги. Маленькие деревни и хутора перемешались с топкими болотами и густыми лесами.
Это были, к счастью, места, где если и ступала нога человека, то очень редко. Поэтому там нечасто бывали и немцы. А люди, населяющие эти деревни и хутора, простые русские люди, были добрыми и жалостливыми. И в этом также была моя самая главная удача.
Всегда помнил и буду помнить, что жив остался в ту «черную годину» только благодаря помощи этих добрых людей. Их доброта неоднократно спасала меня от голода и мороза. Их человечность спасла мою жизнь. Очень жаль, что память не сохранила имена всех, кто был причастен к этому. Они давно уже перебрались в «лучший мир», так как тогда все были старше меня. К сожалению, раньше у меня не было возможности выразить им свою признательность и благодарность. Но я всегда помнил их доброту.
Третье. Не могу забыть и не забуду несправедливость, которая была проявлена руководством государства той поры к нам солдатам - первым жертвам страшной катастрофы, постигшей нашу страну.
Никогда не понимал и не пойму, в чем вина миллионов солдат Красной Армии, которые не могли оказать сопротивление вдруг обрушившейся на них громады огня и силы.
Совершенно очевидно, что руководство того времени не подготовило ни армию, ни страну к отражению возможного, а вскоре и реального нападения врага. Оно оказалось слепым и предательски неспособным увидеть то, что было очевидно.
Вспомните, вся наша дивизия с 15 июня была в походе к западным границам для их укрепления. Сталина неоднократно и настойчиво убеждали, что немцы, готовятся к нападению. А войны нашей дивизии ни сном, ни духом не знали, что нас ждет.
Даже когда на расположения 23-й дивизии обрушились немецкие бомбы, мы понятия не имели, кто их сбрасывал. Внезапность нападения, конечно же, сыграла роковую роль для тех, кто должен был его отражать.
В чем же вина солдата, у которого в нужный момент не оказалось необходимого количества и нужного качества оружия, соответствующих мощи и силе оружия врага?!
Как мог он противостоять страшной силе нападающих, если в момент нападения в руках у нашего солдата был лишь карабин с пятью патронами?!
Как можно противостоять нашествию несметного числа танков, если наши танки вдруг куда-то исчезли? А в небе только немецкие самолеты. К тому же в желудках солдат было пусто и не нашлось даже корочки хлеба, чтобы утолить многодневный голод.
Как не побежать в таких условиях, если ты еще не убит?!
Тем более, бежал не один, бежали миллионы солдат всей армии, расположенной от севера до юга западной границы Союза. Бежало гражданское население, оставляя врагу все нажитое, посеянное, построенное. А разве правительство во главе со Сталиным, находясь далеко от места боя, не бежало... Ну, хотя бы под землю, а точнее на станцию метро «Маяковская».
И это уже не отступление, а катастрофа! И солдат не мог быть виновным в такой катастрофе. ОН -ЖЕРТВА ее!
Поэтому не могу понять, почему нас, ЖЕРТВ этой катастрофы, послали в штрафные батальоны и роты, где мы жизнью своей и кровью должны были искупить свою несуществующую вину.
Меня лично, как, по-видимому, и всех, кто был рядом, направили в эту мясорубку без суда и следствия. Мне не было официально предъявлено обвинения, не было суда. Не объявили приговор, или хотя бы решение пресловутой «тройки». Только находясь в окопе на передовой, из уст командира роты я узнал, что являюсь смертником...