У соседа во дворе лежат трупы животных: после первых обстрелов жители Серноводска бежали из села, и коровы через некоторое время пали от голода. Теперь разлагающиеся трупы пропитывают почву ядом.
3 декабря, станица Слепцовская
Побывал в больнице, в которую привезли раненых из Чечни. В девять утра колонна беженцев — семь легковых автомобилей и автобус — выехала из Грозного под белыми флагами. Через пять километров — блокпост у села Гойты. К колонне подошли люди в масках и полевой форме и стали расстреливать ее в упор. От выстрела взорвался бензобак автобуса, и все, кто там находился, сгорели заживо. Только одна машина «Нива», на которой ехали беженка Таиса Айдамирова и ее родственники, сумела выбраться из пекла.
Солдаты, расстрелявшие колонну, подошли и, выяснив, что в живых осталось всего семь человек, стали почему-то оказывать им первую помощь — перевязывать раны и колоть промедол.
5 декабря
Со вчерашнего дня вертолеты разбрасывают над Грозным листовки: тот, кто не покинет город до субботы, будет считаться террористом, то есть будет уничтожен.
Конечно, все равно еще много мирных жителей останется. Старики не хотят уходить — даже не из-за беспомощности, а в силу убеждения: мы здесь родились, здесь жили, здесь и умрем. Да и как выйти из города, который беспрерывно бомбят?
Беженка Хадижа Энгиева рассказывает, что она пыталась уговорить своих соседей, русских стариков, выехать вместе с ней, даже готова была оплатить им проезд. Они наотрез отказались: «В Ингушетии принимают только чеченцев, а русских — нет». Такие у них представления о том, что происходит за пределами Чечни.
6 декабря
Ночью шли несколько часов вдоль федеральных позиций. Позиции окружены машинами с прожекторами и включенными фарами — федералы боятся нападения. Огромные колонны, растянувшиеся на сотни метров и ярко освещенные, напоминают Кутузовский проспект в Москве. Поскольку работают двигатели, подающие энергию на все осветительные приборы, солдаты, естественно, не слышат, как мимо их позиций ходят вооруженные чеченцы.
7 декабря, село Катыр-Юрт
Сегодня сюда буквально доползли по руслу реки пять женщин из Алхан-Юрта. Они говорят, что в селе множество убитых, поскольку федералы несколько дней забрасывали подвалы гранатами. Трупы лежат на улицах и в подвалах, похоронить их невозможно. Солдаты хватали людей и возили их на броне, чтобы никто не выстрелил в машину.
10 декабря
В Грозном остаются до 15 тысяч мирных жителей, в основном русских.
Сегодня чеченский отряд на окраине города атаковал федералов. Погибло, по данным чеченцев, около пятидесяти российских военных, подбито до десяти бронемашин.
В ноябре все дороги в Чечню были перекрыты, республика окружена войсками, и я постоянно искал людей, которые могли бы провести меня в республику нелегально.
Недели три я сидел в Ингушетии, и наконец в самом начале декабря ко мне прямо на улице подошел человек и сослался на общих знакомых. Он сказал, что может помочь. Попросил при этом довольно значительные деньги — около двухсот долларов в день. Я согласился сразу, хотя, конечно же, это была авантюра. Взял с собой корреспондента «Рейтер» Марию Эйсмонт и Юрия Багрова, работавшего на «Ассошиэйтед Пресс». У нас были фальшивые справки о том, что мы чеченцы. У меня были документы на имя Чебышева Руслана Магомедовича.
Мы отправились в Чечню пешком. Шли вдоль российских позиций. До Грозного добирались дней десять, в основном ночами. Прошли около двухсот километров. Это была чудовищная дорога. Один раз мы шли подряд 12 часов. При этом двигаться приходилось не только по равнине: недалеко от Грозного мы сделали большой крюк и пошли через горы.
Мы передвигались из села в село, и наш проводник Хамид повсюду искал людей, связанных с сопротивлением. В селе Гехи он неожиданно купил у сотрудников пророссийской милиции Беслана Гантамирова ручной пулемет «Красавчик». Цены на оружие во время войны сильно упали, и пулемет, который прежде стоил больше тысячи долларов, сейчас обошелся всего в 400. Хамид хотел передать его своим друзьям, воюющим в Грозном.