— Игорь Нестерович, — говорил я ему, — ну что вы, сами не понимаете, что дело дутое, что стыдно его вести? Есть люди, которые реально виновны во всем. Я никакого паспорта не подделывал.
В октябре 2000 года в Махачкале состоялся суд надо мной по обвинению в использовании фальшивых документов.
А за два дня до процесса убили в Москве Гази Дениева. Кто-то связал его убийство с предстоявшим процессом, но я думаю, что это была чисто уголовная история. Гази пошел к какому-то чеченскому банкиру в Москве и потребовал миллион долларов. Банкиру, судя по всему, сумма показалась неподъемной. Он взял охотничье ружье и всадил заряд в грудь Дениеву.
На суде я узнал, что моя история рикошетом ударила по парню, с которым я ехал до Махачкалы и у родственников которого переночевал. У них были два обыска, во время одного из них украли двести долларов. А у Назима закрыли ларек в Дербенте, теперь он не мог работать.
На суде все подтвердили мой рассказ. Обвинение в подделке документов было снято, осталось только их «использование». Меня приговорили к уплате штрафа в 100 минимальных окладов (примерно 300 долларов) и тут же освободили от уплаты по амнистии в честь 55-летия Победы над фашизмом.
Очень тяжело пережили всю эту историю моя жена и маленькая дочка. Дочка все время плакала, когда по телевизору меня поливали грязью. Она не очень понимает, что такое Чечня, но когда слышит это слово — всегда подходит и говорит, что в Чечню ехать не надо. Не очень любит она и Путина. Когда он появляется на телеэкране, она говорит: «Путин — плохой дядя». Я ей не возражаю. Хотя понимаю, что дело не только в этом.