Но пришла настоящая зима с сильными (иногда до минус 30 градусов) морозами. Пришлось следовать примеру других. Свои карабины, патроны и противогазы мы зарыли в лесу рядом с шалашом. Вечером вошли в деревню Литвиново. Немцев здесь по-прежнему еще не было. Мы разошлись по избам. Я зашел в первую попавшуюся и попросил разрешения переночевать. Хозяйка, дородная толстая женщина, жила вместе с 13-летним сыном Николаем. Муж был в армии. О его судьбе она ничего не знала. Хозяйку звали Липой. Она согласилась, чтобы я переночевал. Подставила к большой «лавке» (длинная широкая доска у одной из стен избы) стулья. Стащила с русской печи пуховую перину, положила ее на только что оборудованную «кровать» и стала накрывать перину белоснежной простынею. Я остановил ее, сказав, что буду спать одетым. Она долго спорила со мной, но потом согласилась. Сняв обмотки и ботинки, улегся одетым на перину. Хозяйка дала теплое одеяло, и я заснул в полном блаженстве.
Впервые за многие дни и даже месяцы я спал не на земле и укрывался теплым одеялом... Трудно передать охватившее меня чувство. Когда утром проснулся, долго не открывал глаза. В голове ворох мыслей. Я, наконец-то понял, где я и что со мной. Охватил страх. Открыл глаза. Хозяйка возилась у печи. Сын ее еще спал. Я поднялся. Поздоровался. Назвал свое новое имя - Андрей. Обулся. Умылся. Вышел во двор. Когда возвратился, поблагодарил за ночлег и сказал, что пойду в лес. Если вечером замерзну - возвращусь. Оставаться в доме не решился, хотя манили тепло и доброта хозяйки. Но боялся, что днем могут появиться немцы, и передо мной вставала все та же страшная картина: женщина, повешенная только потому, что она еврейка. Хозяйка предложила поесть. Я согласился. Она подала незабываемого вкуса яичницу с салом! Потом такую яичницу я ел еще много раз. Но ту - первую за многие месяцы беспрерывного голода - не забуду никогда!
Весь день пробыл в расположенном рядом лесу. Все время ходил, чтобы не замерзнуть. Встречался с другими такими же несчастными и растерянными окружен-цами. Они по той же причине, что и я, не хотели оставаться днем в деревне. Бродили по лесу, ели ту же терпкую красную рябину и кислую калину. Спрашивали друг друга, что делать? Но ответа на этот вопрос не находили. Наступил вечер и мы осторожно, прислушиваясь, вошли в деревню.
Липа встретила меня с доброй улыбкой, предложила поесть. По ее совету я с Николаем пошел в баню. Липа дала чистое белье мужа. Как позже узнал, здесь баню топят каждую неделю по субботам. Баня топится по-черному: дымоотвода нет. Горят дрова, раскаляются камни-«дикари». Часть из них бросают в бочку с водой и таким образом эту воду нагревают. Вторая бочка с холодной водой. Эту воду постепенно выливают на оставшиеся раскаленные камни, и в бане становится жарко и парко. Хлещем себя березовыми вениками и моемся в тазиках. Боже мой, сколько времени я не ощущал себя чистым?!? Потом мытье в таких банях стало почти еженедельным. Но тогда ощущение, что ты чист, было таким же чудом, как та утренняя яичница. Я как бы заново родился. Все было новым, неожиданным. Как же надо было измучиться, чтобы такие обыденные вещи казались необыкновенным чудом!..
Эта ночь также прошла спокойно и в полном блаженстве: подо мной легкая перина, накрыт я теплым одеялом. Но утром - снова в лес, где как-то смягчалось чувство страха. Снова встречи с товарищами по несчастью. И не было дня, чтобы мы снова и снова не пробовали понять, что с нами произошло и как следует поступить.
Никто никогда за предшествующие почти два года военной службы нам не говорил о возможности такой ситуации, о наших действиях в подобных случаях. Мы оказались в полном неведении, неосведомленности. Постоянно, при каждой встрече мы спрашивали друг у друга о событиях в стране, где сейчас немцы, как далеко они зашли... Нас интересовала любая информация. Но, увы, ее не было...
Так прошло несколько дней. Однажды, когда я в очередной раз пришел в дом Липы переночевать, она сообщила, что днем в соседней деревне были немцы. Зачем, она не знала.
Этой ночью я опять спал одетый. Утром раньше, чем обычно, ушел в лес и следующую ночь мы (со мной еще два солдата) провели в натопленной бане. Вначале было жарко, и мы сняли с себя шинели, ботинки, а к утру изрядно замерзли. Фактически эту ночь мы не спали. Утром, голодные, ушли в лес и весь день двигались, чтобы не окоченеть. Снова питались только рябиной и калиной, иногда находили орешки. Поздно вечером, уже после наступления темноты, снова возвратились в деревню. Так повторялось изо дня в день. Немцы не появлялись, и потому немного «осмелел».