— Решила отомстить? — снова подала голос Китилья.
— Кому?
— Не прикидывайся дурочкой. И не забывай, что я вижу больше, чем тебе хотелось бы.
— Я тоже, — пробормотала Сафира, вспомнив сны.
— Ты о чём? — не поняла Китилья, опускаясь с бокалом в соседнее кресло. На столике стояла изящная, оплетённая тонкими прутьями бутыль.
— Ни о чём. Почему я не могу выйти из дома?
— Потому что гонять за тобой и вытаскивать из неприятностей у меня желания нет. Лучше уж делай глупости здесь.
— Хочешь сказать, я только их и делаю?
— Частенько. Тоб, например, — большая глупость, как бы ты ни злилась на Лунара.
— Злилась? Он ушёл, ничего не сказав, даже не попытавшись. И я ничего ему не должна.
— Просто не успел. Порталы — моя единственная связь с домом, но отсюда я их открывать не могу, нет достаточного количества энергии. Стихийные попробуй вылови да выясни, куда ведут и что несут. Из дома раз в месяц или около того мне их проводят, передают необходимое, я стараюсь переправить информацию. Но, к сожалению, сложно спрогнозировать, когда и как откроется портал, практически невозможно, зависит от многих факторов. Обычно в радиусе нескольких кварталов и в течение трёх-четырёх дней около условленной даты. Местные уже привыкли, что это мои колдовские штучки. Лунар точно знал, куда портал его выведет и какие задействованы параметры. А за тобой попросил присмотреть.
— И что… он сказал последнее?
— Полагаю, “спасибо”, — Китилья почему-то отвела глаза.
— Ты не слышала?
— Если тебя интересует, вернётся ли он, то непременно вернётся. Что не оставит нас в этой дыре, даже не сомневайся. Но вот когда… возможно, через месяц. Возможно, раньше или позже. Не знаю, что ещё может задержать его в институте.
— Или кто, — хмыкнула Сафира.
— Я тебя предупреждала, — прохладно отозвалась Китилья. — Впрочем, не знаю, что он там тебе наобещал…
— Ничего он мне не обещал, — Сафира ощутила, как щёки погорячели. Похоже, действительно весь дом осведомлён. Ещё и от Кадима наверняка наслушается. Машинально отправила марагу посыл молчать, видимо, удивив неожиданным приказом.
— Я имею в виду, не знаю, как Лунар для себя позиционирует ваши отношения. По крайней мере, пока мы были вместе, мне не изменял.
— Зато ты ему изменяла, — огрызнулась Сафира, осознавая, что не нужно этого говорить. Зря, конечно. Но очень уж хотелось сбить поучительный тон “специалистки по Лунару”.
— Он рассказывал? — спросила та с некоторым удивлением и, как показалось Сафире, с надеждой.
— Случайно узнала. Сказал, ему давно уже всё равно.
— Не представляешь, сколько раз я об этом жалела, — вздохнула Китилья, и Сафире стало совестно за жестокие слова. — Так надеялась, что сможет простить. Но Лунар… иногда мне казалось, для него это был просто хороший повод расстаться, не наступив на горло своему благородству. Зато потом пошёл в загул.
— Ну, со мной он расстался не так благородно, — хмыкнула Сафира, делая глоток. Обнаружила, что Китилья уже допивает второй бокал — может, это и вызвало грустные мысли вместе с извечным женским желанием поделиться своей печалью? — Но сама говоришь, оправдание у него есть, значит, может в загул идти так же свободно.
— Самое обидное, ему и делать ничего не нужно было, девки сами на шею вешались, он просто не отказывался. Весь из себя такой правильный, не обижать же даму, тем более, что и напрягаться, ухаживать не надо. И не упрекнёшь, будто соблазнил и бросил.
— Да он и сейчас не отказывается, — откликнулась Сафира. В словах Китильи слышалась давняя обида, и они отдавались в сердце предводительницы глухой неутихающей болью.
— Кто знает, — пожала плечами Китилья. — Для моего дара слишком далеко. Вот приедет — спросим, тогда, может, узнаю, обманывает ли. Хотя с ним это тоже не всегда видно, не могу я его читать.
Сафира задумчиво взглянула на собеседницу, размышляя — сказать, не сказать? В конце концов, отвечать её никто не заставит, если у самой желания не возникнет. А выяснить так хотелось… Вдруг это всего лишь глупые сны, проекции страхов?
— У вас там есть такая… Тайса, — решилась. — Знаешь?
— Да есть одна дура навязчивая. Он что, рассказывал о ней? — Китилья выглядела удивлённой и расстроенной.
— Рассказывал, как же! — хмыкнула предводительница. — Он мне ничего не рассказывал, выжмешь из него! Только если приказать через фитарель.
— И что Тайса?
“Вот Тайса сегодня и была “моей девочкой”, — чуть не бросила Сафира. Интересно, а Китилью он тоже так называл? Почему-то говорить об этом не хотелось, словно о чём-то глубоко личном и невероятно хрупком.