Рабочий день подошел к концу. Усталые, но довольные подруги неспешно беседовали, отдыхая после напряженной работы. Перебирая в памяти все его события и встречи, Даниэла почему-то остановилась на Алехандро, – какой умница, какой работник! С его участием работа продвигается очень быстро. Да и сын у него замечательный, Карлитос.
Джина усмехнулась:
– Но ты-то любишь Хуана Антонио?
– Независимо от моих чувств, у него есть обязательства перед Летисией и будущим ребенком, – Даниэла не хотела обсуждать эту проблему даже с Джиной.
– И все-таки, я уверена, – кипятилась Джина, – они ни за что не поженятся. Не упрямься, дорогая. Тебе надо научиться защищать свое счастье... И когда Хуан Антонио в следующий раз попытается сблизиться с тобой, уступи ему... И пусть земля вертится!.. – добавила она со смехом.
Что они, сговорились все, что ли? И Моника тоже все время ее уговаривает помириться с отцом, уговаривает мягко, сердечно.
Дочь видела настойчивые ухаживания влюбленного сеньора Алехандро так же, как видела, что мать ее остается холодна. "И слава Богу, – думала Моника, жалея и мать, и отца. – Зачем мама из-за Летисии ломает свою жизнь?
Ведь все они давно знают характер Летисии, а Маргарита, так та даже не желает сочувствовать бывшей подруге: мол, сама нарвалась, сама виновата и поделом, пусть расплачивается". Моника была более снисходительна – она только что родила ребенка, родила без поддержки мужа, – это тяжелое испытание для любой женщины. Но у нее есть дом, лучшая в мире мама, отец, Мария, друзья. А у Летисии – никого и ничего, и в Монике теплилось сочувствие к тяжелой участи бывшей подруги. Но отец не принадлежит Летисии!
Хочет или не хочет мама понимать это, они с ним одно целое. Поэтому Моника, как и Джина, уговаривала Даниэлу сменить гнев на милость и простить Хуана Антонио.
– Подумай, мамочка! Мы все могли бы быть так счастливы. В жизни никто не застрахован от нелепых поступков, наш отец не исключение. Мы ошибаемся, но имеем право исправлять свои ошибки, – убеждала Моника, имея в виду, конечно, и свой печальный опыт.
Даниэла слушала дочь, радовалась ее взрослению, ее умным речам и думала: а какую же ошибку совершила она сама? С отцом Моники она всегда была нежной, понимала его, ни разу не давала повода усомниться в своей верности.
Почему она должна доказывать это собственной дочери, на глазах которой прожили они все восемь лет.
Даниэла вдохнула аромат нежных цветов, стоящих рядом с диваном.
Лилово-желтые ирисы, ее любимые. Они – от Алехандро. А чуть поодаль, на журнальном столике, другой роскошный букет роз – от Хуана Антонио. Они будто сговорились соперничать, чей подарок привлекательнее, какой понравится даме сердца больше... Даниэла суеверно поменяла местами вазы и прикоснулась губами к лепесткам роз, присланных бывшим мужем... Ее терзали сомнения, как посту пить, что предпринять. В душе она верила в искреннее раскаяние Хуана Антонио.
– Я очень любила его, Моника. Наверное поэтому мне так трудно простить его предательство. – Она специально употребила глагол в прошедшем времени, чтобы оставить за собой право решать, как поступить в дальнейшем. Скажи она "люблю", Моника тотчас же ухватилась бы за это и, конечно, спросила: "Так в чем же дело, мама, почему вам не быть вместе?.. "Все же не готова она с распростертыми объятиями встретить Хуана Антонио, слишком велика горечь обиды, чтобы забыть о ней... И как хорошо, что есть любимая работа, в которую можно окунуться с головой, забыть на время о том, какую сложную проблему ей предстоит решать: простить или нет.
Ее часто ночами преследовал один и тот же навязчивый кошмар: она идет по пустынной улице, а сзади слышен топот погони. Она бессильна скрыться, крик застрял в горле. И вот уже руки ее распяты на мокром асфальте, а над ней склонились хохочущие лица. И одно из этих лиц – лицо Альберто...
Проснувшись, она обычно долго лежала без сна и забывалась лишь с рассветом... Утром Даниэла принимала душ, пила кофе, завтракала. Через открытое окно доносилось щебетанье птиц, солнечные блики разноцветили комнату. И ночные призраки забывались. Бросая беглый взгляд в зеркало, Даниэла удовлетворенно вздыхала: в зеркале отражалась стройная фигура молодой, элегантно одетой и модно причесанной женщины... Да, такой женщине еще можно дарить цветы, соглашалась Даниэла... Но два букета сразу – многовато даже для нее...
Может ли она обоим дать шанс, как просил на днях Алехандро и намекал Хуан Антонио? Алехандро предостерегает, говорит, что простив мужа, она забудет об обиде – а это значит, что она дважды наступит на те же грабли...