– Мои друзья были вчера вечером там, – он кивнул на газеты. – Говорят, что это – полный провал! Одежда плохого качества. И очень дурного вкуса. Но я рад главному, тебе нечего бояться конкурентов!
– Я в ярости, я подавлена всем случившимся, значит, никому нельзя доверять! – Даниэла вскипела. – Это дело рук Росы, представляешь?! Она призналась во всем. И ей даже не было стыдно! У нее было такое лицо... какого я никогда не видела. Это была другая Роса. Я приняла решение: надо работать и создать совершенно новую коллекцию.
– Другую? – удивился Алехандро.
– Да, другую! – настойчиво, будто убеждая саму себя, настаивала Даниэла. И она должна быть лучше предыдущей, над которой мы с тобой трудились. Рисунки тканей нам еще пригодятся – их-то, к счастью, не скопировали.
– Если ты хочешь, – предложил согласный на все ради любимой женщины, Алехандро, – можно сделать и другие. Я готов.
– Ну, что ж, благодарю тебя! – Даниэла с теплотой взглянула на своего партнера. – Я займусь сегодня же разработкой новых моделей, уже приспосабливая их под готовые ткани. Идет? Но хочу предупредить, чтобы не жаловались: работать придется и день, и ночь – мы не можем терять и ДНЯ.
– Не преувеличивай уж так, Даниэла, – решил пошутить Алехандро. – Не так все безнадежно, а главное, у тебя должно оставаться время для себя, – и, многозначительно глянув на нее, неуверенно добавил: – И для любви.
Даниэла неловкую шутку пропустила мимо ушей.
– Прошу тебя, Алехандро, – в голосе ее было явно недовольство. – Я никогда не давала тебе повода думать, что влюблена в тебя.
– Но я люблю тебя, – не желая смириться с услышанным, возразил Алехандро. – Для этого не нужен повод...
– Я не могу тебе ответить тем же, – с сожалением произнесла Даниэла. – И ты это знаешь.
– Давай забудем прошлое, – в который раз предложил Алехандро. – Начнем все с начала и вместе. Нас многое объединяет – взгляды на жизнь, любовь к детям... Кстати, тебя мой сын просто обожает... Давай попробуем? А? – И он легко приобнял Даниэлу за плечи, нежно прикоснулся губами к ее щеке.
Словно дожидаясь специально этой минуты, в кабинет Даниэлы влетел разъяренный Хуан Антонио. Голос его, обыкновенно спокойный, словно не принадлежал ему:
– Слушай... – двинулся он с кулаками на Алехандро. – Слушай... Что ты себе позволяешь? Какое он, Даниэла, имеет право приближаться к тебе?
– По-моему, это ты не имеешь здесь никаких прав! – не сдержался Алехандро.
– Уходите оба! – решительно потребовала Даниэла, но, увидев, что ни один не тронулся с места, направилась к двери.
– Ну, если вы не хотите этого сделать, уйду я. Столкнувшись в дверях с разгневанной Даниэлой и оценив метким взглядом ситуацию, Джина ехидно улыбнулась:
– Это так волнующе, когда двое мужчин дерутся из-за одной женщины!
Куда же вы, постойте! – пыталась она остановить устремившихся к выходу мужчин. Но ей это не удалось.
– Оба от тебя без ума, а ты от этого в восторге! – беспристрастно констатировала ситуацию Джина. – Тебе это не кажется?
– Ну, что ты говоришь! Обвиняешь меня в том, что я играю на их чувствах? Ты ошибаешься!
– Нет, дорогая! – смягчилась Джина, возвращаясь вместе с Даниэлой к ее рабочему столу. – Я совсем не то хотела сказать. Ведь иногда неплохо и поиграть. А? Пусть проклятые мужики пострадают, они это заслужили! – погрозила она кулаком вслед ушедшим, имея в виду, конечно, не только этих двух, а прежде всего, своего "Пиноккио".
Она испытывала непреклонность Филипе новым приемом: время от времени посылала ему в контору роскошные букеты с короткими остроумными записками, доставляющими великую радость Херардо. Джина улыбнулась:
– И смех, и грех! Я прихожу домой, а он сидит, надувшись, за газетой, и делает вид, что меня нет. А когда дети спрашивают его, когда же он поженится снова на маме, – срывается и бежит в спальню. Знаешь, он меня боится.
Даниэла невольно засмеялась, представив картину, нарисованную подругой. – Ты смеешься, а я говорю, что снова завоюю Филипе! Он будет умирать от любви, ко мне, богине. И я в восторге от этого.
Глава 59
Вечером Джина снова была у себя в доме и со смехом возилась с детьми, не обращая внимание на насупленного Филипе.
– Если ты недоволен, что я пришла сюда, тебе придется потерпеть, цыпленочек, – Джина, как ни в чем не бывало, потрепала его по щеке.