Лало смотрел на девушку по-прежнему, с любовью и восторгом.
– Для меня ты женщина, которую я любил и люблю.
– Это правда? – не верила Моника.
– Зачем ты меня спрашиваешь, ты же знаешь, что я отвечу. И потом... важно не то, что чувствую я, а что чувствуешь ты.
Моника видела его глаза, которые говорили ей больше, чем слова, им произносимые. А главное – она для себя уже почти все решила.
– Я считаю, что не должна была порывать с тобой. Потому4 что никогда я не найду лучше тебя. Это было какое-то затмение. Клянусь, я дорого заплатила за эту ошибку и потеряла всех, кто меня любил по-настоящему.
Глаза его сияли еще ярче, улыбка не сходила с губ. Разве мог он после всего случившегося надеяться на такое.
– Значит, ты меня не отвергаешь? Нет? Это главное, – после долгого раздумья произнес молодой человек. – Мы могли бы видеться чаще, бывать где-нибудь вместе... И пусть время решит за нас.
– Да, я согласна, пусть время решит. Я не хочу, чтобы ты торопился,
Лало. Я не могу тебя заставить полюбить моего сына, и не хочу, чтобы ты его принял только потому, что он мой... Хотелось, чтобы ты полюбил его по-настоящему. Пойми, Лало, сейчас он – главное для меня в жизни. Главное...
Даниэла видела и без посторонней подсказки, дети снова вместе, и Лало для Моники много значит. Как-то сложится их судьба? Она, по крайней мере, о лучшем зяте и не мечтала. Но опять ей грозит одиночество. При этой мысли сердце Даниэлы болезненно сжалось, глаза наполнились слезами. Одна... Таков закон жизни. Взрослые дети уходят к своим возлюбленным. И как бы хорошо не сложились их отношения, каждая из них будет жить своей жизнью.
Однажды она сказала об этом своем грустном наблюдении Монике, а та решительно возразила:
– Нет, мамочка! Ты не останешься одна. Я всегда буду с тобой и никогда больше тебя не оставлю. Никогда, можешь быть совершенно уверена, дорогая.
Если бы не зловещая тень Альберто, постоянно вставшая над домом Даниэлы, его обитателей можно было бы назвать почти счастливыми. Лало с каждым днем все более привязывался к сыну Моники и однажды, в порыве откровения, признался ей, что был бы последним негодяем, если бы не полюбил малыша.
– Я буду для него... я буду для него... – волновался Лало, держа в руках руку Моники, – тем, чем стал для меня мой отец... Нет, не думай... не настоящий, не родной, а Херардо. Я сумею защитить вас.
– Увы, – горько усмехнулась Моника. – Альберто не из тех, кого можно остановить кулаками. Он коварен, и не знаешь, с какой стороны может напасть, подобраться. Я все более утверждаюсь в мысли, что он не совсем нормален...
Но что мы, Лало, все о нем, да о нем... Знаешь, я попросила Сонию быть крестной моего сына, и Сония очень обрадовалась этому. Сначала я хотела просить Маргариту... Ну, лучше пусть она будет второй крестной при конфирмации, когда Хуан Мануэль подрастет...
На днях ее навестила Маргарита, и Моника встретила подругу будто между ними и не было ссоры. Маргарита была прощена за то, что отдала свое сердце Рамону. А Рамон был прощен Сонией... Много воды утекло с тех пор, как не виделись неразлучные когда-то Моника и Маргарита. Им было, что вспомнить, о чем поговорить – столько случилось за последнее время событий.
– Педро еще портит нам кровь, но он, скажу тебе, все проиграл.
Наконец-то, моя мамочка поняла его истинную цену. А сколько мы с братом убеждали ее! Они разводятся. Слава Богу, ему не удалось обмануть мою маму, иначе мы все остались бы без единого песо: он отъявленный мошенник.
– А Летисия? – вспомнила вдруг Моника. – Ты ее не видела? Бедная, дорого же она заплатила за то, что сделала.
Маргарита тряхнула длинными пышными волосами, саркастически улыбнулась.
– Знаешь, Моника, а мне ее ничуть не жаль. Она приходила ко мне, искала сочувствия, говорила, что очень одинока. Но надо знать Летисию и цену ее словам, как знаем ее мы с тобой, ведь она всю жизнь себя ведет так.
– Но, Маргарита, может быть, Летисия, действительно, сейчас одинока, ведь мой отец порвал с ней окончательно. В самом деле, может, она раскаивается?.. Хотя и очень много горя принесла моей маме. Но Даниэла считает, как бы ни сложилась дальше ее собственная жизнь с Хуаном Антонио, у него есть обязательства честного человека по отношению к Летисии и ребенку, которого она родит...
– Ты знаешь, Моника, Фико, узнав о ее разрыве с Хуаном Антонио, сновастал приходить к ней...
Это и в самом деле было так. Когда человек любит до самозабвения, ему нипочем даже насмешки избранницы.