Да, и у Летисии было достаточно времени, чтобы многое оценить и переоценить в жизни. Так или иначе, приход Фико ее даже обрадовал. Фико не верил своим ушам, слушая Летисию, – как она изменилась! Считает, что наказана по заслугам. Ей, оказывается, совсем не безразлично, что кто-то еще ее любит, – в последнее время она только чувствовала всеобщее презрение. И он не должен любить ее, потому что она никогда не сможет ответить ему тем же...
Фико был согласен на все: быть друзьями, иногда встречаться, ведь нужен же ей кто-то, кому можно было бы доверить сокровенное. Летисия удивилась: он согласится на такие отношения? – Конечно! И не потребует ничего большего?
Нет? Он только просит дать ему шанс.
Фико понимал, с Летисией что-то происходит. Одиночество съедает ее. Это одиночество, пригнало Летисию на порог родительского дома к нелюбящей еематери. Она знала, что мать равнодушна к ней. Не любила Анхелика и отца, за которого вышла, как она сама признавалась, потому что была дурой, не понимала, что творила: была масса поклонников, богатых, солидных... А разве можно быть счастливой в бедности? Анхелика поняла это слишком поздно, когда уже родились Летисия и ее брат. Поэтому отец всегда чувствовал себя виноватым перед нею. И теперь, когда Летисия осталась одна, он убеждал жену помириться с дочерью. Но Анхелика стояла на своем: они с дочерью не уживутся. Даже если бы очень захотели этого обе. Так что все уговоры были напрасны...
Почему, почему у нее такая мать, не раз сетовала Летисия Фико. Он прекрасно понимал ее – до недавнего времени Арселия тоже приносила ему одни огорчения. Но вот идет время, мать лечат, и она на глазах становится других человеком.
– Видишь, – успокаивал он Летисию, – Арселия очень изменилась...
– Нет, – безнадежно вздыхала девушка, – от Анхелики не жди никаких перемен. Впрочем, я никогда не ждала от нее ничего хорошего, а потому и сейчас не рассчитываю на ее помощь.
Любить – значит прощать, считал Фико. Вот Лало простил Монику...
Наверное, он затронул одну из больных струн Летисии, потому что при этих словах он уловил прежний, злой блеск в ее красивых глазах: Моника не способна любить никого, ведь бросила же она Лало, когда ей повстречался Альберто! А теперь, когда с Альберто все кончено, оказалось, что Лало и есть самая большая ее любовь... Смешно! Ей просто нужен отец для ее ребенка, а глупый Лало идеально для этого подходит.
– Летисия, не принимайся опять за старое, прошу тебя! – Фико больно было видеть ее снова такой, какой она всегда была прежде.
– В последнее время у меня жуткое настроение. Но это совсем не значит, что я раскаялась в своих грехах и готова вымаливать прощения у всех подряд.
– Я думал, Летисия, что жизнь тебя научила чему-то.
– Да, Фико, я согласилась, чтобы мы были друзьями. Если хочешь, мы ими будем, но принимай меня такой, какая я есть.
– Ну, хорошо, – пытался понять Фико ее хоть немного. – А как же все, о чем мы говорили минуту назад?.. О твоей маме и... многом другом?
– Я непостоянна, Фико. И, честно говоря, мне до лампочки, что моя мать меня не любит! Я ее тоже терпеть не могу!..
Идя в тот вечер домой от Летисии, Фико уже не чувствовал прежней легкости, как несколько дней назад, когда ему казалось, что у него выросли крылья. Он уже не думал, что Летисия старается стать другой. Нет. Её не переделаешь... Но ведь от этого любовь его не стала меньше. Сердце Фико сжалось в предчувствии недоброго... Дома его ждал Мануэль, сразу уловивший, что юноша чем-то расстроен.
Арселия подала им кофе и оставила одних. Мануэль без предисловий предложил Фико вернуться к Хуану Антонио.
– Оставь, пожалуйста, свою гордость, Фико, я знаю, она у тебя есть. В конце концов Хуан Антонио не сделал тебе ничего такого... Ты сам знаешь лучше меня, что представляет собой Летисия.
– Дон Мануэль, прошу вас... – болезненно поморщился Фико, и тот понял, что затронул больную тему. Но он все же выразил свою мысль до конца:
– Она тоже приложила к этому свою руку.
Фико понимал это сам, но обсуждать даже с сеньором Мануэлем свои проблемы не захотел, хотя всегда испытывал к нему уважение.
– Просто мне совсем не хочется возвращаться в офис сеньора Мендес Давила, – Фико опустил глаза.
– Подумай, ты получишь приличную прибавку к зарплате и будешь, по существу, работать только со мной. Послушай, Фико, я ведь могу подумать, что ты обиделся и на меня тоже.
– Нет, нет! – запротестовал молодой человек. – Как вам могло такое придти в голову? Прошу вас, дайте мне несколько дней, чтобы подумать...