Даниэла отошла к стене и задала ему вопрос, который мучил ее все долгие месяцы ее одиночества: чем она провинилась перед ним, что он променял ее на эту девочку, Летисию? И он отвечал словами, рожденными горькой разлукой:
– Нет, жизнь моя, ты ни в чем не виновата, только я, я во всем виноват.
И, о Боже! Она призналась, что любит его, продолжает любить, только не уверена, что у них все будет, как раньше.
Даниэла вздохнула и напомнила Хуану Антонио о неприятностях в Доме моделей, о предательстве Росы. Хуан Антонио кивнул: да, он читал обо всем, но и это они вместе преодолеют.
– Знаешь, мне придется теперь очень много и напряженно работать. Я не могу потерять Дом, свое дело, которое помогло мне пережить все испытания, да и просто, я люблю свою профессию, свой труд.
– Дорогая, ты можешь во всем рассчитывать на меня, как на себя. Мы ведь вместе? – Хуан Антонио вопросительно смотрел на Даниэлу.
– Прошу тебя понять, мне необходимо закончить новую коллекцию, этому я посвящу все время, а если и будет свободная минута, я отдам ее внуку. Мы встретимся и все-все обсудим после показа. И мне бы хотелось пока не встречаться с тобой. Прошу не приходи ко мне и не ищи со мной встреч... – Она опустила глаза. – Не хочу лишний раз страдать...
Когда на следующий день опечаленный Хуан Антонио рассказал об этом странном для него финале разговора и условиях перемирия Мануэлю, тот в недоумении лишь пожал плечами.
– Честно говоря, я этого не понимаю! Но ты же знаешь, женщин невозможно понять до конца.
Самое главное, она тебя любит и простила.
– Да, конечно, это главное, ты прав. Я чувствую, в душе она сомневается насчет моих отношений с Летисией, хочет дождаться, когда родится ребенок. Но если ей кажется, что я могу возобновить с Летисией прежние отношения, она глубоко заблуждается: этого никогда не будет, с ней покончено навсегда... Ну что ж, а пока переберусь к Сонии, хотя ты не представляешь, как я соскучился по своему дому.
Мануэль одобрял решение Хуана Антонио переселиться к Сонии – он давно советовал другу поступить так. Да, придется пожить у сестры несколько месяцев – до тех пор, пошутил Хуан Антонио, пока Сония с Мануэлем не поженятся. Ох, как не понравилась Мануэлю эта шутка! Он вспылил, сказал, чтоустал от подобного рода выпадов, и нервно закружил по кабинету...
– Полно, полно, Мануэль, – засмеялся Хуан Антонио, – просто мне не терпится скорее стать твоим родственником.
Мануэль, уже взявшийся за ручку двери, обернулся:
– Мы с тобой уже давно, как братья.
Хуану Антонио были очень приятны эти слова.
Сония сердечно встретила Хуана Антонио, заранее приготовила ему в доме комнату, постаралась убрать ее во вкусе брата. И, когда он вечером после работы явился к ней с чемоданом, она встретила его теплыми словами:
– Думаю, нет необходимости напоминать тебе, что здесь ты можешь располагаться, как у себя дома. Я очень рада, что ты переселился ко мне.
Живи, сколько угодно...
Сония, уловила, как погрустнел брат при словах: "Живи, сколько угодно...", наклонившись к нему, произнесла:
– Очень скоро ты вернешься домой, я поговорю с Даниэлой и постараюсь убедить, что не стоит так долго испытывать судьбу, это нелепо!
А Даниэла и Джина, по сложившемуся у них правилу, обсуждали перед сном события минувшего дня. Даниэла поведала подруге о разговоре с Хуаном Антонио и о своем условии.
– Ну, это ты хватила через край, дорогая! Ты, ей-Богу, похожа на Женщину-вампира! Причем здесь ребенок Летисии? Хуан Антонио тебе ясно сказал, что с Летисией покончено раз и навсегда. Мало тебе этого? Что-то ты вечно выдумываешь, ставишь сроки.
Джина видела, что и Алехандро по-прежнему не оставляет без внимания Даниэлу, часто навещает ее в Доме моделей, старается остаться с ней наедине, чтобы лишний раз напомнить о своей любви. Но сердцу-то не прикажешь, она прекрасно знала это по собственному грустному опыту: хотела досадить Филипе романом с красавцем Хансом, а в результате Ханс в Германии, а она каждый день посылает своему "Пиноккио" букеты роз. И поет серенады под окнами конторы. А упрямец Филипе отворачивается от нее. Может поэтому неподатливость, упрямство Даниэлы так выводили из себя Джину. Что она о себе думает, эта гордячка, Хуан Антонио, можно сказать, в ногах у нее ползает, умоляет, а Даниэла со своей принципиальностью еще несколько месяцев собирается испытывать его терпение, заставляет ждать вдали от дома, ставит условия не видеться вообще!.. Плохо она мужчин еще знает, поступает опрометчиво, так, глядишь, не дай Бог, и поддастся снова искушению ее муж...