– Скажите ему, что последнее слово будет за мной! Он горько пожалеет о том, что сделал! – И она швырнула трубку на рычаг.
Несколько минут она стояла, обдумывая, что предпринять. Потом схватила сумочку и выбежала, резко хлопнув дверью. Такси довезло ее до дома Хуана Антонио. Когда Игнасио впустил ее в дом, она, не здороваясь, ни на кого не глядя, бросилась в гостиную, потом в кабинет Хуана Антонио, в спальню, где резко распахнула платяной шкаф. Похоже, он действительно еще не вернулся.
Игнасио и Мария с тревогой следили за Ирене. Если хозяин не с ней, то где же он, заволновались они.
– Не беспокойтесь! – злобно бросила Ирене. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Ему сейчас очень хорошо.
– Значит, вы вернулись одна? – уточнила Мария. Ирене в гневе взглянула на нее: уж не смеется ли над ней эта служанка?
– Я не обязана никому ничего объяснять. А уж тем более вам, – отрезала она. – Но когда Хуан Антонио вернется, передайте ему, что я стала бомбой замедленного действия. Да, и пусть он трепещет, пусть трепещет.
...Ирене с трудом дождалась утра, особенно тщательно причесалась, выбрала одно из самых нарядных своих платьев и поехала в контору Хуана Антонио, надеясь разузнать, когда он вернется. За столом, где обычно сидел Хуан Антонио, она увидела Мануэля. Глядя на него с притворно ласковой улыбкой и нежно поглаживая его руку, она стала жаловаться на свою судьбу, умоляя его помочь ей – раскрыть Хуану Антонио глаза, убедить его, что он не прав. Мануэль в своей обычной спокойно доброжелательной манере, но весьма твердо ответил, что не будет вмешиваться в дела Хуана Антонио – тот прекрасно обойдется и без советов.
– И кроме того, – добавил он, – я превосходно знаю вас, Ирене, а потому...
– Не советую вам оскорблять меня, – вскипела Ирене. – Я этого не позволю.
Все так же спокойно, не повышая голоса, Мануэль посоветовал Ирене уйти – у него очень много работы.
Ирене резко встала, любезная улыбка сбежала с ее лица.
– Хорошо, но я еще вернусь. К тому же, – она помолчала. – У нас не было времени поговорить о Ракель и о вас. Она сказала мне, что вы ею очень увлечены.
И, вскинув голову, она вышла. Как бы там ни было, Хуан Антонио от нее не уйдет, твердо решила Ирене.
Сония привезла Монику домой, и там девочка снова разрыдалась:
– Моя мама умерла, а моего папу украли. Украли! – твердила она. Ни Мария, ни Игнасио не могли ее успокоить. Она рано легла в постель, взяла свою любимую куклу Глориту и ни с кем не захотела разговаривать. Сония разрешила ей в честь приезда отца не ходить в школу, но Моника отказалась: пусть папочка не думает, что она без него скучала, пусть остается со своей новой ведьмой. К тому же, не приди она в школу, эта несносная Летисия на следующий день замучает ее разговорами о новой ведьме и об интернате, куда ее непременно отправят. Нет, нет, лучше уж она сделает вид, что у них ничего особенного не случилось.
Глава 8
Два дня пролетели незаметно. Завтра они возвращаются в Мехико. Даниэла и Хуан Антонио тихо брели по остывающему от дневного жара песку, со смехом отбегая от настигающих их волн. Совсем рядом – рукой подать – сверкали яркие огни города, и там, где вода была подсвечена, в воде прыгали рыбки. В воздухе стоял острый запах водорослей.
– Я хочу навсегда запомнить это море, – сказала Даниэла, – чтобы закрыть глаза и слышать чудесный шум его волн и видеть тебя. Тебя рядом со мной – всегда, всегда...
– Так и будет, Даниэла. Ты будешь моей женой, а для моей дочери Моники станешь второй мамой.
– Ах, хорошо бы так, Хуан Антонио! – вздохнула Даниэла. – Знаешь, я рано потеряла мать. Мне было плохо без ее любви, нежности... И я хотела бы подарить все это Монике. Потом они поднялись на высокую набережную и долго стояли, обнявшись, глядя на гулкую волнующуюся пелену внизу.
– Завтра мы уезжаем, – сказал, наконец, Хуан Антонио. – А ты не сказала мне ни своего адреса, ни телефона. Предупреждаю, я не оставлю тебя в покое ни на минуту.
Даниэла помолчала, крепче прижалась к нему.
– Хуан Антонио... я думаю, было бы лучше подождать некоторое время и пока не встречаться.
Он с тревогой взглянул на нее:
– Почему?
– Потому что... в последнее время мы с тобой пережили много тяжелого.
Мы были одинокими и нам не хватало любви и внимания. А вдруг мы перепутали любовь с желанием уйти от одиночества?