– Мы очень беспокоимся за Монику, – продолжала твердить свое Мария. – Она страшно подавлена. И говорит, что вы ее не любите, вот так!
– Простите, сеньор, но вам следовало бы звонить ей хоть время от времени. И тогда бы девочка была довольна, – вмешался в разговор Игнасио.
Хуан Антонио был тронут их искренней заботой о девочке и пообещал Марии перемениться.
...В конторе, куда Хуан Антонио решил сразу же поехать, он застал верного Мануэля. Радостно засуетившись, Мануэль поднялся из-за стола и обвел рукой кабинет – за то время, что Хуана Антонио не было, он поменял интерьер на более современный и гордо демонстрировал результат своих усилий. Хуан Антонио похвалил его вкус и сразу рассказал о надвигающихся переменах в своей судьбе. Но Мануэль, одобрив его разрыв с Ирене, все-таки посоветовал Хуану Антонио быть поосторожнее: а что если Даниэла тоже не бескорыстна?
Хуан Антонио снисходительно усмехнулся:
– Ты просто не знаешь ее, Мануэль. Ты никогда не слышал такое имя – Даниэла Лоренте?
– Ммм... – протянул Мануэль. – Она актриса?
– Какая еще актриса? – рассмеялся Хуан Антонио. – Она самый знаменитый модельер во всей Мексике! У нее очень большие доходы, ей совершенно не за чем искать богатого мужа.
Однако подозрительному Мануэлю это показалось не особенно убедительным, но он промолчал. Потом, запинаясь на каждом слове, рассказал о неожиданно завязавшихся отношениях с Ракель подругой Ирене.
Хуан Антонио рассмеялся:
– Мануэль, неужели и ты сдался?
Глава 9
Энрике отодвинул шахматную доску и подошел к Сонии. В синей юбке и белой кофте с поясом, крепко перехватывающим ее талию, она показалась ему удивительно привлекательной. Конечно, он любит детей, но Паулина никогда не вызывала у него таких чувств, какие до сих пор вызывает Сония. Если бы только она не настаивала на разводе, возможно, все еще как-то образовалось бы. Он не собирался придавать значения ее россказням о каком-то мужчине, появившемся у нее. Всегда спокойная, уравновешенная Сония не способна на любовные авантюры, думал он. Но Сония продолжала настаивать:
– Тебе лучше не дожидаться завтрашнего дня. Уходи сегодня же. Уходи...
– Но, Сония, ты моя жена, и я... Она закрыла ему рот рукой.
– Я тебе уже сказала: ты любишь меня не больше, чем мебель в этом доме. Ты целые дни проводишь с другой и не говори, что это не так. Я ведь наняла детектива, чтобы за тобой следили.
Сония, не торопясь, подошла к подзеркальнику, вытащила тоненькую папку и бросила ее на ковер. Из папки выпали фотографии детей.
– Как ты могла? – скорее удивился, чем возмутился Энрике, подбирая снимки.
– Я должна была убедиться. А дети похожи не на тебя, а на нее. Надеюсь, это действительно твои дети. – Она помолчала. – Естественно, дом останется мне. Он принадлежал моим родителям. – Сония с решительным видом села в кресло, пододвинула к себе телефон. – Я обещала самой себе, что изменю мою жизнь, и я ее изменю. Всю жизнь я делала то, что хотели другие: сначала моя мать, потом ты. А сейчас я чувствую себя свободной, и мне это нравится. – Сония говорила легко, убежденно, как о чем-то хорошо продуманном и решенном.
Энрике понял, что спорить с ней бесполезно, по крайней мере сегодня, и пошел собирать чемодан.
...Прошло уже несколько дней, как Рамон поселился в доме, но он до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке. Ему трудно было назвать эту интересную сеньору просто Сонией, о чем она его каждый раз просила, он с трудом заставлял себя обращаться с ней на "ты". Конечно, Сония чудесная женщина – ласковая, нежная, заботливая, но ведь она – сеньора, а он – простой садовник. Она богата, а он гол как сокол... Однако каждый раз, когда он заводил об этом разговор, Сония твердила одно: "Мы с тобой мужчина и женщина, а остальное – неважно". Однажды, когда он особенно настойчиво доказывал ей, что они не пара, она сказала:
"Ну что ж, отдай мне взамен твое сердце, и твое тело". – "В таком случае, они твои. Только твои и ничьи больше", – с жаром ответил он.
Как-то вечером, когда Рамон, уже готовясь лечь, сидел на постели, а Сония расчесывала перед зеркалом волосы, дверь спальни неожиданно отворилась и на пороге вырос... Энрике. Не веря своим глазам, он снял очки и быстро протер их, но увидел все то же: замершего на постели садовника Рамона в его,Энрике, пижаме и тапочках.