- Так в чем же дело?
- Ни в чем.
- Моника, это не ответ! - Хуан Антонио сердился на дочь, но ругать ее не решался - он и так чувствовал себя виноватым. - Ты должна объяснить мне, почему ты расстроена!
- Потому что ты едешь с этой ведьмой!
- Иренэ - не ведьма!
- Ведьма!
- Но почему?! - Хуан Антонио и сам не замечал, что кричит на дочь. Он понимал, что разговор бесполезен, но остановиться не мог.
- Потому что я вижу! - кричала ему в ответ Моника.
- Но это же глупости.
После этих слов Моника еще больше замыкалась в себе и вообще отказывалась разговаривать с отцом. Какое-то время они и не разговаривали, но потом все начиналось сначала.
Хуана Антонио особенно раздражало то, что причиной их с Моникой недовольства друг другом была Иренэ. Не столь высоко он ставил эту женщину, чтобы ссориться из-за нее с дочерью, которую любил до самозабвения. Конечно, он привык к Иренэ и в какой-то степени был благодарен ей за те приятные моменты, что она ему подарила, но в глубине души считал, что и сам сделал для нее достаточно, и, уж если на то пошло, они квиты. Иренэ в его представлении была классической любовницей-содержанкой. Он платил за ее квартиру, открыл кредит в банке на ее имя, и счета, которые ему приходилось оплачивать, не раз приводили его в бешенство. Иренэ могла сколько угодно говорить о том, что Лусия ему не пара, подразумевая, что сама она составила бы ему действительно достойную партию, но все это до смерти Лусии были просто слова, которые мало его трогали. Только теперь, когда Лусия умерла, Иренэ вдруг повела себя так, будто у нее были на него какие-то особые права. Это раздражало Хуана Антонио. Но вот удивительно: если раньше, когда Лусия была еще жива, а он гораздо лучше относился к Иренэ (Почему бы и нет? Как любовница, она его вполне устраивала), так вот, если раньше он довольно легко уходил от малейшей попытки Иренэ манипулировать им, теперь ему это удавалось все труднее и труднее. Он злился на бесцеремонность Иренэ и уступал ей. Ему вовсе не хотелось быть с ней и уж тем более ехать куда-либо, но… но уезжал с ней в круиз. Вероятно, прав Мануэль. Как-нибудь она просто сообщит ему день и время их свадьбы, и он женится на ней и будет потом всю жизнь задавать себе вопрос: как же это так получилось?
К вечеру он все-таки сумел поладить с Моникой. Вернее, Моника смирилась с тем, что сердись не сердись, а отец все равно завтра утром уедет. Она вошла к нему в кабинет и, немного помолчав, спросила:
- Ты правда привезешь мне подарки?
Хуан Антонио мысленно улыбнулся. Конечно, что бы там ни было, какие бы тяжкие переживания ни выпали на долю его дочери, нельзя забывать, что она всего лишь ребенок и, как все дети, больше всего на свете любит подарки. Вспомив о том, что Монике всего десять лет, Хуан Антонио, как отец, не смог удержаться и от попытки извлечь из сложившейся ситуации воспитательную пользу.
- Я привезу тебе целую кучу подарков, но отдам тебе их только в том случае, если ты будешь хорошо вести себя в мое отсутствие.
Моника кивнула, подтвердив тем самым, что принимает условие.
- Все равно я не хочу, чтобы ты уезжал, - грустно сказала она. - Я буду так скучать по тебе…
- Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь, - заверил ее Хуан Антонио. - Может, тетя Сония и дядя Энрике действительно купят тебе щенка. Тогда ты про меня и не вспомнишь…
Моника покачала головой и вышла из кабинета.
Сония ждала отъезда брата с двойственным чувством. За те несколько недель, что прошли со дня смерти Лусии, она успела вновь привыкнуть к брату. Она звонила ему чуть ли не ежедневно, часто заезжала к нему домой. Предлогом, конечно, было ее желание повидать Монику, но Сония чувствовала, что и без брата ей теперь трудно обходиться. Она и сама с трудом понимала, как же они жили все это время в одном городе, в общем-то не так далеко друг от друга, и не встречались целых десять лет. Десять лет! И все из-за нелепого семейного раздора, которому изначально не было решения и который, как и большинство внутрисемейных разногласий, мог быть только забыт, что, собственно говоря, в конце концов, и случилось. В семье Мендесов наступил мир, но мир этот был пока настолько хрупок, что нарушить его могла даже самая непродолжительная разлука. Сония, ощущавшая себя с недавних пор особенно одинокой, страшилась разлук.
С другой стороны, хотя Хуан Антонио и не отдал ей Монику на воспитание, Сония все больше и больше привязывалась к девочке и хотела, чтобы та пожила у нее выходные. А для этого нужно было, чтобы Хуан Антонио уехал.
Что касается Иренэ, Сония не боялась ее. Иренэ слишком прямолинейна. Она надеется на свою пробивную силу. Ей кажется, что Хуан Антонио человек мягкий, и нажми она еще чуть-чуть, все у нее получится.