- Любить значит прощать, Даниэла… Если, конечно, ты меня любила когда-нибудь.
- Самое ужасное в жизни - это предательство. А то, что ты сделал, еще хуже… Это подлость. И по отношению ко мне, и по отношению к Каролине.
- Ты же знаешь, какими бывают женщины, дорогая. Она ни за что не соглашалась на развод, преследовала меня…
- И поэтому ты сделал ей второго ребенка уже после того, как женился на мне? Чего ты ждешь? Видеть тебя не хочу!
- Ну хватит, хватит! Что ты… как капризная девчонка? - неожиданно для Даниэлы Альберто обнял ее за плечи.
- Пусти! - вырываясь, она толкнула его в грудь, но Альберто устоял на ногах и, крепко схватив ее, швырнул на кровать.
- Пусти меня! Не прикасайся ко мне! Пусти! Даниэла вскочила на ноги, но вновь оказалась в объятиях Альберто. Он пытался поцеловать ее. Она сопротивлялась, отворачивая лицо и упираясь руками ему в грудь. На мгновение лица их оказались друг напротив друга, и он заметил гримасу отвращения на ее лице.
- Так ты ничего не добьешься! - бросила ему Даниэла.
Альберто отпустил ее и сел на кровать.
- И предупреждаю тебя, - уже спокойней сказала Даниэла, - что Джина сегодня же поговорит с Фелипе.
- Ну и что? - Альберто усмехнулся. - Что сделает этот несчастный адвокатишко?
- Он поможет мне. Я уже сказала тебе, что не собираюсь сидеть, сложа руки.
- Ты не сможешь жить без меня! - Альберто резко поднялся и снова схватил ее.
- Посмотрим! А еще, знай, я назначу ревизию. Джина утверждает, что ты меня обкрадывал!
- Глупости!
- После того, что я сегодня узнала, меня уже ничем не удивить.
- Даниэла, Даниэла! Ты видишь все в черном цвете…
- Ложь!
- Были же у нас и счастливые моменты…
- Ты все время… все время лгал мне!
- Ну, хорошо, хорошо, признаю… Я плохо поступил, когда женился на тебе, не разведясь с Каролиной. Но это мое единственное преступление! - Альберто опустился перед ней на колени. - Я люблю тебя. Верь мне!
- Ты любишь только себя! Только себя!
- Даниэла… - руки его обхватили Даниэлу за талию. - Давай забудем о ревизии… Забудем о Каролине… Обещаю тебе, я добьюсь у нее развода, и мы с тобой снова сможем пожениться.
- Ну нет! - она оттолкнула его. - Когда я говорю «все», это значит «все». И ревизия будет! Клянусь тебе, если ты украл у меня хоть один сентаво, хотя бы один, я добьюсь, чтобы тебя сгноили за решеткой, чего бы мне это не стоило.
- Ты сама не знаешь, что говоришь! - крикнул, поднимаясь с колен, Альберто. - Я не только не обкрадывал тебя, но, наоборот, помог тебе заработать кучу денег!!!
- Это я раньше так думала. А теперь сомневаюсь во всем, что имеет к тебе хоть какое-то отношение. И хватит болтать! Немедленно убирайся отсюда!
- Ты думаешь только о себе, Даниэла!
- Что?! Ну это уж слишком! - Даниэла подскочила к шкафу и, открыв его, выбросила из него чемодан.
- Что ты делаешь?
- Не видишь? Вышвыриваю твое барахло! И больше мне на глаза не показывайся!
- Ты пожалеешь, Даниэла, - Альберто нагнулся и стал собирать выпавшие из чемодана вещи.
- Нет, это ты пожалеешь!
- Ты останешься одна! По ночам ты будешь тосковать! Ты пожалеешь о том, что меня нет рядом!
- Я думаю, нам не о чем больше разговаривать. Мой адвокат тебя разыщет.
- Твой адвокат! Твой адвокат… Ты с таким удовольствием говоришь об этом кретине Фелипе!
- Здесь только один кретин. Это ты.
- Или, может, ты имеешь в виду Херардо?
- Я имею в виду, что здесь только один кретин - ты сам.
- Так слушай! - Альберто схватил чемодан и сорвал со спинки стула пиджак. - У меня нет оснований скрываться от кого бы то ни было. Тем более от тебя! Прощай, Даниэла.
Глава 4
Раз… раз… еще раз… Хуан Антонио давно заметил, что физические упражнения не только помогали ему поддерживать неплохую форму и работать по двенадцать-четырнадцать часов в сутки, но и снимали нервное напряжение в самые тяжелые минуты жизни. Больше всего он любил плавать и делал это почти ежедневно. Вот и сегодня утром, перед тем, как ехать в больницу к Лусии, он пробежался по саду, немного поработал со штангой и сразу после этого прыгнул в лазурную воду небольшого домашнего бассейна. Он плыл по периметру бассейна длинными, чуть затянутыми гребками, отвлекшись от горьких мыслей, сосредоточившись на движении рук и ног и слыша только шум собственного дыхания, когда с бортика раздался голос Игнасио:
- Сеньор! Простите, сеньор! Вам звонят! По срочному делу!
Игнасио, запыхавшись, склонился над водою, держа в руках трубку радиотелефона. Вид у него был виноватый.