– Моника! – Хуан Антонио строго взглянул на дочь.
– Видимо, речь идет об Иренэ? – предположила Сония.
– О ком же еще… – на лице Хуана Антонио появилось выражение досады.
Сония взяла Монику за руку и заглянула ей в глаза:
– Ты бы хотела приехать к нам на субботу и воскресение?
– Не знаю, – Моника пожала плечами.
– Обещаю, нам будет очень весело…
– А ты купишь мне собаку?
Вошедшая служанка доложила, что обед накрыт. Все перешли в столовую, и Сония усадила Монику за стол возле себя. Девочка чувствовала на себе внимание взрослых и от смущения раскапризничалась. Она отказалась от супа, а потом отодвинула и второе, едва ковырнув мясо. Хуан Антонио посылал ей суровые взгляды, но Моника делала вид, что не замечает их.
– Выпей хотя бы сока, Моника! – не выдержал Хуан Антонио.
– Оставь ее, – Сония, улыбнувшись, погладила Монику по плечу. – Твоя тетя Сония не даст тебя в обиду…
– Ты скажешь, чтобы принесли мороженое?
– Так ты хочешь мороженого? – Энрике вытер рот салфеткой, подмигнул девочке и поднялся из-за стола. – Давай пойдем купим.
– Не беспокойся, Энрике… – попытался остановить его Хуан Антонико, но Моника уже вскочила и подбежала к дяде.
– Мои дядя и тетя действительно меня любят! – с укоризной сказала она отцу.
Энрике взял ее за руку и, пообещав, что они скоро вернутся, вывел девочку из комнаты.
– Веди себя хорошо! – только и успел крикнуть дочери Хуан Антонио.
Он взглянул на Сонию. Та сидела несколько напряженно, словно не зная, какой тон разговора выбрать теперь, когда они с братом остались наедине. Ему тоже было непривычно и неловко с сестрой. Слишком давно они не виделись, слишком сильно изменились оба с тех пор и, хотя уже не помнили взаимных обид, любое неверно сказанное слово могло всколыхнуть прошлое и вновь причинить боль. Обстановку разрядила служанка, внесшая кофе. Сония молча смотрела, как служанка разливает кофе в чашки, потом знаком приказала ей удалиться.
– Сколько лет мы не сидели с тобой вот так, вдвоем… – сказал Хуан Антонио.
– Помнишь… – Сония печально улыбнулась. – Раньше мы делились друг с другом всеми своими секретами…
– Как давно это было…
– Я хочу, чтобы все опять было по-прежнему. Я тебя очень люблю, Хуан Антонио, и очень скучала без тебя.
– Ты сама решила не поддерживать со мной отношений.
Сония встала и подошла к окну. Хуан Антонио невольно подумал, что годы никак не отразились на стройной фигуре сестры.
– Теперь я понимаю, как была не права, – Сония обернулась к нему. – Зачем я только слушала маму?! Но ты же знаешь, что у нее был за характер!
– Хоть вы и не приняли Лусию, я ни в чем не раскаиваюсь. Я был с ней очень счастлив, – сказал Хуан Антонио.
– Ну да… Не то что я…
– Ты несчастлива с Энрике? – слова сестры удивили Хуана Антонио.
Сония медленно вернулась к столу:
– Я не люблю его, Хуан Антонио. Наверное, я никогда его не любила. Может быть, в свое время мне надо было бороться за Мануэля, за его любовь… А, ладно… Что теперь об этом?
– Я думал, у тебя с мужем нормальные отношения.
– Это действительно так. Мы нормально друг к другу относимся. Только не любим друг друга… – Сония грустно взглянула на брата. – Моя жизнь не удалась. Я в полном отчаянии.
Хуан Антонио не знал, как утешить сестру, но она сама перевела разговор на другое:
– Расскажи лучше об Иренэ. Ты ее любишь?
– Нет, нет… – Хуан Антонио покачал головой и на мгновение задумался. – Она, конечно, очень привлекательная женщина, она мне нравится, но…
– Ты давно с ней встречаешься?
– Ты же знаешь, женщины меня погубят…
– Честно говоря, – Сония все еще боялась нечаянно обидеть брата, – она мне не слишком понравилась… мне кажется, она типичная авантюристка…
– Ради Бога, не надо, – Хуан Антонио недовольно поморщился.
– Нет, нет… – поспешила успокоить его Сония. – Я даже и не думала вмешиваться в ваши с ней отношения… Это твоя жизнь, и ты волен распоряжаться ею, как пожелаешь.
Она напомнила брату, что предлагала пригласить Иренэ на обед, но он сам отказался. Хуан Антонио пожал плечами.
– С какой стати? – пробормотал он.
– Значит, ты не собираешься на ней жениться?
– Нет… В данный момент – нет. А там видно будет.
– Она говорит о вашей свадьбе, как о деле давно решенном…
– Ты же знаешь женщин…
Сония прошлась по комнате и остановилась напротив брата:
– И все-таки ты едешь с нею в круиз?
– Это она настояла… И потом… Я думаю, мне не мешает немного отдохнуть. Я так давно не был в отпуске… Фабрика отнимает у меня все время.
– Что ж, может быть, ты и прав…
Сония подумала, что брат действительно заслужил отдых. Выглядел он усталым, причем усталость его явно была не столько физического, сколько морального плана. Ему нужно было сменить обстановку, а что тут может быть лучше морского путешествия? «Море, море лечит наше горе!» – припомнила Сония слова старой песенки, которую они с Хуаном Антонио распевали еще детьми…
– Знаешь… – она улыбнулась, – мне так нравится Моника… Только я очень беспокоюсь за нее…
Хуан Антонио вздохнул и посмотрел в окно:
– Да. Я тоже… Нелегко мне быть для нее одновременно и отцом и матерью…
– А мне бы так хотелось иметь детей, – Сония наклонила голову и провела рукой по листьям комнатного лимона. – Но… ничего не поделаешь…
– А почему вы с Энрике не возьмете ребенка на воспитание?
– Зачем? – Сония непонимающе взглянула на брата.
– Как это зачем? – возмутился Хуан Антонио. – Вокруг столько детей, которым не хватает домашнего тепла, материнской заботы!
– Зачем мне чужой ребенок, если у меня есть родная племянница! – медленно сказала Сония. – Я могу любить ее… как дочь.
Хуан Антонио внимательно посмотрел на нее.
– Моника – твоя племянница, а не дочь, – подчеркнул он.
Сония будто и не слышала его. Она смотрела куда-то за плечо брата и думала о своем. И, словно отвечая своим мыслям, тихо спросила:
– Хуан Антонио… ты ведь только что говорил, что тебе трудно быть для Моники и отцом и матерью одновременно?
– Ничего, я постараюсь, Сония, я постараюсь…
– Я понимаю, что сейчас не время для подобных просьб, но хочу попросить тебя…
– О чем?
– Отдай мне Монику. Пусть она живет у меня!
– Да ты что, Сония? – просьба сестры застала Хуана Антонио врасплох. Сначала он даже решил, что ослышался. Но напряженное лицо сестры не оставляло сомнений в том, что услышал он именно то, что она сказала.
– Здесь у нее будет все: и домашний уют, и материнская забота,… – настаивала Сония.
– Она – моя дочь!
– Я к ней и буду относиться, как к твоей дочери.
– Нет! – Хуан Антонио решительно покачал головой. – Мне очень жаль, но я даже обсуждать это не намерен. Моника – это самое главное в моей жизни!
– Конечно… Я говорила, что сейчас не время… – огорченно сказала Сония. – Но ты подумай, поразмысли хорошенько и только потом решай…
– Мне не о чем думать!
Разговор явно грозил перерасти в ссору, и Сония, зная упрямый характер брата, предпочла больше не настаивать. В комнате возникло неловкое молчание, но, к счастью, в этот момент вернулись Энрике и Моника. Девочка вбежала в гостиную, сияя от радости:
– Папочка, папа! Дядя Энрике накупил мне целую кучу мороженого. Я поставила все в холодильник. Мы возьмем его домой!
Искренняя радость дочери передалась Хуану Антонио. Он залюбовался радостным лицом Моники и только теперь по настоящему ощутил то, что не раз говорил и вслух, и про себя, не вдумываясь особенно в смысл сказанного: за счастье этой девчушки он готов был отдать все на свете. Никто не отнимет ее у него. Никому он ее не отдаст! Он подхватил дочь на руки и закружил по комнате…