– Ты себе не представляешь, как мне было тяжело, и только одна мысль стучала у меня в голове: что случилось с моим ребенком? – в глазах у Даниэлы заблестели слезы.
– Ну, не вешай нос! – старалась приободрить подругу Джина. – А ну-ка, улыбнись сейчас же… Вот так-то лучше! Твой сынишка такой хорошенький, весь в тебя, особенно глаза.
– Я хочу его увидеть, Джина! Я просто сгораю от нетерпения.
– Ты еще на него наглядишься, еще наиграешься с ним. Надеюсь, ты мне тоже позволишь с ним нянчиться, ведь я его крестная мать…
– Ты его видела? Он совсем крохотный?
– Да… Вот такой… – Джина раздвинула ладони сантиметров на тридцать, но, заметив обеспокоенность в потемневших глазах Даниэлы, быстро затараторила: – Ничего, твой мальчик-с-пальчик обязательно вырастет и станет таким огромным, настоящим великаном.
– Я так люблю его, моего маленького!.. Мне так хочется прижать его к себе, приласкать, – Даниэла мечтательно улыбалась.
В дверь постучали. Вошла Сония с огромным букетом цветов:
– Можно к вам? Как себя чувствует молодая мама? Я видела маленького, Даниэла. Он – просто прелесть! И хотя Джина со мной не согласна, он все-таки ужасно похож на Хуана Антонио.
– Ничего подобного! – запротестовала Джина. – Он – вылитая мать.
– Он – мой сын, и этим все сказано. Мне так горько сознавать, что я больше не смогу иметь детей.
– Не расстраивайся ты так из-за этой операции! Хуан Антонио прав, самое главное, что ваш ребенок жив, – сказала Джина.
– Надо во всем находить хорошее, – поддержала Сония. – Зато у тебя уже есть сын и даже раньше, чем ты предполагала.
– И тебе не надо будет разрываться между детьми. Ты всю свою любовь отдашь ему одному, – сказала убежденно Джина.
Каролина сидела в кресле напротив Росы. Подруги обсуждали вчерашнее событие.
– Какое несчастье! – говорила Роса. – Мы все так переволновались! Сеньору Даниэлу уже перевели в другую больницу?
– Наверное. Мы вчера очень поздно вернулись, и я еще не знаю, как там она сегодня.
– Надеюсь, сеньора Джина позвонит мне. Она поехала к ней, – Роса помолчала, потом улыбнулась и сказала: – Я так рада тебя видеть, Каролина. С тех пор как ты ушла с работы, мне так тебя недостает…
– Я тоже очень скучаю по Дому моделей и по всем вам, – призналась Каролина.
– Зато у тебя есть муж. Это очень важно, – заметила Роса.
Каролина еще некоторое время поболтала с ней о детях, о доме и о матери. Потом она взглянула на часы и заспешила:
– Ладно, я пошла. Мне надо еще обед приготовить и отвести маму к врачу.
– Я желаю ей скорейшего выздоровления и чтобы она побыстрее вернулась к себе, – в голосе Росы звучало неподдельное участие. – Судя по тому, что ты мне рассказала, если она задержится у вас, вы там все перессоритесь.
– Она становится просто невыносимой! – призналась Каролина. – И все это происходит на глазах у детей…
– И твоего мужа. Ему-то с какой стати ее терпеть?
– Да, ты права, – обреченно сказала Каролина. В дверях она обернулась и помахала Росе рукой.
Донья Аманда была раздражена. Мало того, что пришлось дожидаться приема у врача в очереди, которая еле продвигалась, так еще за ней в приемную зашли две старушенции, которые болтали без умолку, перемывая косточки своим соседям. Донья Аманда не хотела признаться даже самой себе, что главная причина ее раздражения заключалась в диагнозе, который ей поставил врач. Каролина же, напротив, повеселела, услышав заключение врача.
– Самое главное, – сказала она, когда они обе вышли на улицу, – доктор сказал, что у тебя нет ничего серьезного.
– Надо подождать результатов анализов. Даже самый хороший врач ничего не может определить на глазок, – проворчала Аманда, еще больше раздражаясь.
– Да, но доктор сказал…
– Он сказал, чтобы я сдала анализы, – перебила Каролину мать. – Надеюсь, ты слышала?
– Да. Завтра утром пойдем сдавать анализы.
– Слава Богу, ты поняла, – донья Аманда манерно закатила глаза и съехидничала: – Ты делаешь успехи!
– Давай поймаем такси, – предложила Каролина. Каролина сошла с тротуара, пытаясь остановить такси, но оно оказалось занято.
– Чет возьми! Такси здесь не найдешь, – выговаривала донья Аманда дочери. – Херардо должен купить тебе машину. Хотя я не уверена, что ты сможешь научиться водить.
– Я предпочитаю ездить на такси или на автобусе, – заявила Каролина. – Может, нам лучше не ждать, а пойти…
– Нет уж, милочка! – отрезала донья Аманда. – И не вздумай предложить мне проехаться на автобусе!
– А что такого? – удивилась Каролина.
– Только этого мне не хватало! Как это что? Ты забыла о моей больной ноге?
Хуан Антонио сидел у кровати жены, не отрывая ласкового взгляда от ее лица.
– Джина не хотела уходить, – с улыбкой рассказывала Даниэла, – но Сония сказала, что мне пора отдохнуть и увела ее.
– Она такая болтушка, эта Джина! Наверно, совсем тебя заговорила?
– Она очень испугалась за меня, – нахмурилась Даниэла.
– Мы все испугались, а тут еще Джина… Как начала причитать! Ну, ты ее знаешь…
– Я ее очень люблю. Я всем так благодарна, – сказала Даниэла растроганно. – Друзья познаются в беде.
– У тебя настоящие друзья, – улыбнулся Хуан Антонио. Слезы заблестели в его глазах и, чтобы скрыть их, он наклонился к жене и поцеловал ее волосы: – Даниэла, моя Даниэла!..
– Что это с тобой? Ты совсем как Джина… – растерянно проговорила Даниэла и посмотрела на него умоляющим взглядом. – Попроси, чтобы мне показали нашего сына. Я хочу его видеть!
– Пойми, его нельзя принести сюда. Он находится в специальном боксе.
– И долго он там пробудет?
– Не знаю.
– Тогда я пойду к нему, – решительно сказала Даниэла.
– Тебе нельзя двигаться. Могут разойтись швы, – увещевал ее Хуан Антонио, но безуспешно. Даниэла всегда умела настоять на своем.
Хуан Антонио, осторожно поддерживая Даниэлу под руку, подвел ее к боксу. Там, за стеклом, лежал их сын. Даниэла повернула к мужу сияющее лицо:
– Он такой красивый, Хуан Антонио!
– Он – наш сын, – в голосе Хуана Антонио звучала гордость.
– Бедненький! Такой маленький и такой беззащитный! Мне так хочется взять его на руки и рассказать ему, как я его люблю…
– Ты сможешь сделать это попозже, только наберись терпения! Я уверен, что ты будешь его безумно баловать. Смотри, ты испортишь мне ребенка! – с напускной строгостью сказал Хуан Антонио.
– Я бы могла смотреть на него часами и никогда бы не устала, – воркующим голосом проговорила Даниэла.
– Да, я знаю. Но ты не должна этого делать, дорогая. Тебя только вчера прооперировали. Тебе нужен покой.
– Я только увидела нашего мальчика и мне сразу стало лучше, – сказала Даниэла. Она и в самом деле почувствовала прилив сил при виде сына и не ощущала ни усталости, ни боли, которая мучила ее раньше. – Сколько он должен пробыть в больнице?
– Не знаю. Две или три недели. Доктор Карранса мне говорил что-то, но я был в таком взвинченном состоянии, что не запомнил, – Хуан Антонио мягко потянул ее за локоть. – Ну, дорогая мамочка, вам пора в постель, вы еще очень слабы.
– Нет, побудем здесь еще немножко, – попросила Даниэла.
– Нет-нет, пойдем. Видишь, малыш уже рассердился. Он устал, и хочет, чтобы мы ушли.
Ребенок и в самом деле морщил лицо, готовясь расплакаться.
– Нет, он плачет, потому что не хочет, чтобы мы уходили, – Даниэла не могла оторвать глаз от сына. «Я так люблю тебя!» – подумала она, посылая малышу прощальный взгляд.
Иренэ опоздала на свидание минут на десять. Мужчина дожидался ее, прислонившись к стене дома. Не поздоровавшись, Иренэ сказала: