— Ни за что…
— Какая жалость, — заявила она. — Ладно, мне пора. Юи, Юкиносита, всем пока. — Поднялась и направилась к выходу.
— Ага, спасибо!
— Если что-то узнаешь, мы будем рады, если сообщишь нам.
— Конечно. Пока, — помахала она рукой, скрываясь в коридоре.
— Видать, докопаться до правды будет непросто, — вздохнул я, глядя ей вслед.
— Пожалуй, — кивнула Юкиносита, потянувшись к уже остывшему чаю.
Юигахама тоже взяла свою чашку, другой рукой что-то набирая на мобильнике.
— …Я в туалет, скоро вернусь, — коротко сообщил я и выскочил в коридор.
Прошло совсем немного времени, далеко Эбина уйти не могла. Мне хотелось разузнать кое-какие детали, точнее, понять, что же она имела в виду.
Но самое главное, я чувствовал, что ей надо ещё кое-что мне сказать. Потому что я оказался единственным, с кем она не попрощалась. Конечно, она могла и просто забыть, но такое слишком смахивало бы на издевательство. Ведь если кто-то невидим, значит, он уже покойник. Как в «Another».
Разумеется, завернув за угол, я тут же увидел Эбину, обернувшуюся на звук моих шагов.
— Знаешь, по-моему это бесполезно, — сразу сказала она. Судя по голосу, она не сомневалась, что я пойду следом.
— Что именно?
— Твои ковыряния. Хаято не тот человек, который даст так просто обнаружить свою слабость.
Она остановилась, упёршись в меня холодным взглядом из-за очков. Этот холод резко отличался от её обычного выражения лица. А может, так проявлялась её истинная натура, которую мне довелось ощутить во время школьной поездки.
— …Да я и сам понимаю, — пожал я плечами, отводя взгляд. — Просто много чего наобещал Миуре, так что надо довести дело до конца.
— Угу…
Мы замолчали.
В коридоре кроме нас больше никого не было. В наступившей тишине слышно было лишь, как ветер стучится в окна.
Под гнётом этого неловкого молчания я наконец сообразил, что же мне хочется спросить у Эбины. Кашлянул и заговорил.
— Слушай, я вот что спросить хотел. А вы сами как к этому относитесь?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, как бы дело ни повернулось, вряд ли у вас всё останется по-прежнему…
— Нет. — Сразу же отрезала Эбина. — Хаято обязательно придумает, как обойти проблему. И Юмико, думаю, его поймёт. Сомневаюсь, что всё развалится лишь из-за смены класса.
При всей неопределённости её слов в голосе звучала глубокая убеждённость.
— Ясно. Всецело им доверяешь, да?
— Да не то чтобы… Я просто думаю, что Хаято ищет способ никого не задеть. Это не доверие, мне просто хочется, чтобы так всё и было. — Эбина улыбнулась и показала язык.
Пожалуй, в былые времена я бы ничего и не заподозрил. Просто решил бы, что такой уж он человек, Хаято Хаяма.
Но сейчас всё по-другому. Пусть её слова не слишком определённы, но чувствуется в них какой-то нехороший дискомфорт.
Вот почему я должен был задать ещё один вопрос.
— И что же заставляет тебя так думать?
— …В конце концов, именно этого от Хаято все и ждут.
Эбина снова улыбнулась, отводя взгляд. В этой улыбке не было ни грамма теплоты, лишь приподнятые уголки губ.
Мне нечего было ответить. После короткой паузы она отступила на шаг и подняла руку.
— Ладно, я домой.
— Угу… — Выдавил я, провожая её взглядом.
Ответа у меня по-прежнему не было. Но что-то тут было не так. Пытаясь сообразить, что же именно, я направился обратно в клуб.
За окном было зимнее небо. Тёмное, туманное зимнее небо с примесью индиго и багрянца.
Придёт время, и оно почернеет. Бездумно, естественно, не обманывая ничьих ожиданий.
После Эбины никто больше к нам не приходил. Время истекло, и я направился домой.
На мои слова «я дома» никто не ответил. Родители, корпоративные рабы, вечно допоздна торчат на работе. А Комачи либо на подготовительных курсах, либо в своей комнате.
Поднявшись по лестнице, я вошёл в тёмную гостиную и щёлкнул выключателем.
В залившем пустую комнату свете вдруг обнаружилась человеческая фигура.
— Ой! Блин…
При ближайшем рассмотрении это оказалась Комачи, сидящая за столом, подперев щёку рукой.
— …А, братик. Добро пожаловать домой, — ухмыльнулась она, повернувшись на мой испуганный возглас.
— У-угу, я дома…
Я швырнул куртку и сумку на диван и врубил обогреватель. Комачи явно тут долго сидела в оцепенении, потому что комната совсем выстыла.
— Что такое, Комачи? — Поинтересовался я, плюхаясь на диван.
Сестрёнка смущённо улыбнулась и распласталась на столе.
— Ничего. Просто я больше не могу… — Всхлипнула она, хватаясь за голову. — У-у-у… Когда завалю экзамены, покачусь вниз по наклонной… А соседи хихикать будут, мол, слышали об этих затворниках Хикигая? Два сапога пара, хе-хе-хе… Мне никогда больше не жить нормальной жизнью!