— Да ничего такого… Просто подумал, что надо сказать тебе «привет», раз уж ты здесь, Хикигая… Я не помешал?
— Нет, ничуть. Я не против, если ты со мной весь день разговаривать будешь.
На самом деле я был бы не против, если бы он весь день говорил, что любит меня.
— Тогда я должен весь день с тобой проводить.
Тоцука мило засмеялся, прикрыв рот рукой. А затем сложил ладони вместе и с волнением взглянул на меня.
— Хикигая, ты уже решил, куда пойдёшь на экскурсию?
— Что будет, то и будет, а чего не будет — того не будет.
Он ошеломлённо посмотрел на меня и слегка вскинул голову. Я заметил мелькнувшую полоску кожи на ключице под воротником его спортивного костюма и невольно отвёл глаза. Откуда у него такая прекрасная кожа? Каким мылом он моется?
— Ну, я имею в виду, что мне всё равно, куда идти, — пояснил я. — Если не домой, то всё остальное без разницы. Всё без толку.
— О, иногда ты так красиво говоришь.
Вообще-то, не припомню, чтобы я хоть одно красивое слово сказал. Но Тоцука был поражён, словно мои слова произвели на него глубокое впечатление.
Меня не покидало ощущение, что даже если он презрительно фыркнет, моя тяга к нему лишь усилится. Но сам факт того, что его привлекательность может расти, что бы он ни сказал, в определённом смысле пугает. Словно я на краю того, чтобы пойти путём, который не стоит называть.
— Так… ты уже решил, с кем пойдёшь?
Тоцука робко, но явно настойчиво посмотрел мне прямо в глаза.
Я не представлял, что мне ответить. Его слова прозвучали словно «Я хочу пойти с тобой, но раз уж ты решил, это грустно, да?». И этого было достаточно, чтобы заставить меня насторожиться.
Его неожиданный вопрос словно пробил брешь в глубины памяти. Да, что-то подобное уже было когда-то…
Понимаете, я тогда был тогда восьмиклассником, и меня назначили старостой. А помощником стала красивая девочка. Она улыбнулась мне и сказала «Давай как следует постараемся в этот год»…
Гр-р-р! Дерьмо! Опять меня едва не одурачили эти совершенно непостижимые слова. Не хочу снова страдать.
Я уже однажды прошёл через это. Опытный одиночка, обжёгшись на молоке, дует на воду. Признания в любви как расплата за проигрыш в «камень-ножницы-бумага», фальшивые любовные письма, написанные мальчишками под диктовку девочек — не хочу иметь с этим ничего общего. Я — ветеран войны. Никто не умеет проигрывать лучше, чем я.
Хорошо. Успокойся. В таких случаях надо использовать принцип зеркального отражения — это легче всего.
Так что я ответил вопросом на вопрос.
— А ты уже решил, с кем пойдёшь?
— Я-я? — Тоцука покраснел, ошеломлённый тем, что его же вопрос вернулся к нему. — Я, ну, да, решил. — Он прикрыл глаза и украдкой поглядывал на меня, ожидая реакции.
Что ж, такова жизнь. Тоцука — член теннисного клуба. А значит, у него есть своя компания и там неизбежно возникают связи. Разумеется, у него в классе есть друзья.
Я же вхожу в клуб, который служит изолятором для школьных отщепенцев и в котором друзей не заведёшь.
— Если подумать — да, собственно, тут и думать не надо — у меня нет друзей среди парней.
— Э-э… Хикигая… — Совсем тихо сказал Тоцука. — Я парень, знаешь ли…
Он был таким милым, что я практически не разобрал его слова.
Но как бы то ни было, такое странное чувство, когда можно поговорить с кем-то в классе. Даже после той истории с теннисом мне сказали лишь пару слов. Можно ли назвать таких друзьями? Сомневаюсь. Когда идёт пустая болтовня, неважно насколько хорошо мы знакомы — тут можно быть и совсем посторонними людьми. Ну вроде как стоите вы в очереди за раменом и обмениваетесь фразами типа «Ну и толпа, а?» «Да, надоели уже эти очереди». Это же не значит, что вы друзья.
Друзья — они вот такие:
— Хаято, ты уже решил, куда пойдёшь?
— Подумываю насчёт СМИ или международных корпораций.
— Вау, да ты молодец! Хаято, ты просто супермен. Но мы ведь в таком возрасте, да? Я совсем предков зауважал.
— Пора браться за ум, да?
— Ну ты и сказанул. Только не забывай, что по сути мы всё ещё дети.
Разве это не дружеская атмосфера? Быть друзьями — значит иметь возможность болтать друг с другом, ни о чём не беспокоясь. Самому смешно, дружба мне недоступна. И что там за фигня насчёт уважения к родителям? Он что, просто трепач?
Хаято Хаяма как обычно сиял, окружённый тремя парнями. Все они были счастливы звать его «Хаято», и он тоже обращался к ним по именам. Донельзя трогательная сцена дружбы.
Но я видел, что они просто притворяются, обращаясь так друг к другу. Так делают в кино, манге или аниме. И они словно играли по сценарию. Просто подлизывались друг к другу.
…Но не вредно было бы и самому попробовать. Это будет интересно. (Ничего не имею против манги, которую не читал, и тех, кто её рисовал. Хотя если бы я попробовал её прочитать, и она бы мне не понравилась, врезал бы художнику со всей силы).
Ставим эксперимент: если назвать кого-то по имени, изменятся ли отношения между вами.
— Сайка.
Тоцука ничего не ответил. Он оцепенел. Глаза расширились, пару раз моргнув, челюсть отвисла.
Понимаете, что я имел в виду? Это не позволит вам лучше ладить друг с другом. Обычно, когда зовёшь по имени того, с кем не слишком близок, лишь раздражаешь его. Ну вроде того, как если Заимокуза зовёт меня «Хачиман», я напрочь его игнорирую. Я хочу сказать, что когда эти популярные свиньи (ХА!) поступают так, они лгут, притворяясь, что это их не бесит.
Кажется, надо извиниться перед Тоцукой.
— Слушай, прости…
— …Я так рад. Ты впервые назвал меня по имени.
— Я просто… Что?..
Тоцука широко улыбнулся мне, его взгляд горел глубокими эмоциями. Что за чёрт? Я что, начинаю жить полноценной жизнью? Да благословит господь этих популярных типов (моих спасителей!). Пелена упала с моих глаз.
Он поднял на меня взгляд и прочистил горло.
— Так, э-э… могу я звать тебя Хикки?
— Ни за что.
Только не это. Сейчас лишь один человек зовёт меня этим отвратительным прозвищем. Если их станет больше, мне совсем поплохеет.
Мой категорический отказ несколько расстроил Тоцуку, но он снова прочистил горло и попробовал ещё раз.
— Что насчёт… Хачиман?
…
БОМ! БОМ! БОМ!
Прозвенело у меня в ушах.
— С-скажи ещё раз!
Тоцука недоумевающе улыбнулся. Он такой милый, даже когда в затруднении — не считая того, что в затруднении и я сам.
— …Хачиман.
Застенчиво сказал он, глядя на меня сквозь пальцы.
— Хачиман? — Повторил он вопросительно, качнув головой. И раздражённо добавил, надувшись…
— Хачиман! Ты меня слышишь?
Вид слегка разозлившегося Тоцуки привёл меня в чувство. Блин, как я позволил себя очаровать…
— Э-э, извини. О чём мы тут говорили?
Я сделал вид, что отвлёкся, хотя на самом деле мысленно фиксировал результаты эксперимента.
Вывод: Тоцука особенно мил, если звать его по имени.
Был уже почти вечер, когда школьный шум затих. Из этой комнаты хорошо видны были последние лучи опускающегося в Токийский залив солнца, открывающего путь таящейся в далёком небе темноте.
— О-о… Настаёт час тьмы, а?..
Юноша сжал руку в кулак. Его браслет из искусственной кожи слегка скрипнул. Парень внимательно посмотрел на килограммовый утяжелитель на руке и вздохнул.
— Пришло время сбросить оковы…
Никто ему не ответил.
…Даже из тех троих, кто кроме него был в этой комнате.
На нас троих, явно ожидая, что мы ему что-нибудь скажем, смотрел Ёшитеру Заимокуза. Полностью игнорируя его, с молчаливым презрением читала книгу Юкино Юкиносита. С молчаливой мольбой на нас с Юкиноситой посматривала Юи Юигахама.