— И мне надо будет перекусить, так что ещё и на обе-е-е-ед! — Пропела Комачи.
— А? Ну, ничего не попишешь…
На попахивающее авантюризмом требование Комачи мама отреагировала целыми двумя банкнотами.
Ну Комачи даёт. Мне на обед выделяют всего пятьсот иен. Так почему, стоило попросить сестре, они трансформировались в тысячу? Не понимаю. Просвети меня, мама.
— Спасибо! Побежали, братик!
— М-м.
— Ладно, счастливо прогуляться. — Мама вяло помахала нам рукой и исчезла в спальне. Сладких снов тебе, мама.
Выходя из дома, я изо всех сил хлопнул дверью, вкладывая в это всю душу без остатка.
А это тебе, папа. Проснись и пой!
Минут за пятнадцать мы добрались до выставки кошек и собак, которая расположилась в Макухари. Интересно, почему её называют токийской, если проходит она в Чибе? Реши я по ошибке, что её проводят в токийском выставочном центре, я бы не пошёл — столько денег у меня не найдётся.
Народу здесь было довольно много. И много тех, кто привёл сюда своих питомцев.
Мы с Комачи машинально взялись за руки. Нет, не как это бывает на свидании. Просто мы так часто поступали так, когда гуляли ещё детьми, что теперь это уже вошло в привычку. Комачи что-то напевала, раскачивая мою руку. И чуть не вывихивая её.
Сегодня Комачи выглядела ярче и бодрее обычного. Может, из-за одежды — безрукавка, светло-розовая блузка с глубоким вырезом и шорты, напоминающие короткую юбку. Плюс широкая беззаботная улыбка на миллион долларов, словно разделяющая лицо надвое. Всякий раз, когда моя сестрёнка так расплывается в улыбке, она смотрится так, будто до жути гордится собой. По другим поводам она так не улыбается.
Как бы то ни было, может это и называется токийской выставкой кошек и собак, но выставка сия больше смахивала на распродажу с выставленными на витрине товарами (то бишь кошками и собаками). С другой стороны, я был приятно удивлён, что на этой витрине есть и некоторые редкие породы. И никакой платы за вход — бойтесь. Чиба воистину великолепна.
Едва мы вошли, Комачи сразу начала возбуждённо тыкать пальцем.
— Братик, смотри! Пингвины! Сколько здесь пингвинов гуляет! Восхитительно!
— Да, кстати. Я слышал, что слово «пингвин» происходит от латинского «толстый». Если подумать, они и впрямь смахивают на толстого служащего, вразвалку прогуливающегося возле офиса.
— Вау. Почему-то вдруг они уже не кажутся милыми… — Комачи удручённо опустила руку. Повернулась ко мне и обиженно посмотрела. — Ну спасибо за мелкое замечание, братик. Теперь я каждый раз буду вспоминать слово «толстый», глядя на пингвинов… — Недовольно пробормотала она вместо того, чтобы поблагодарить. А что я, обижайся на того, кто назвал пингвинов пингвинами. — Знаешь, братик, ты не должен говорить такого на свидании. Если девушка говорит «восхитительно», ты должен ответить «да, но ты ещё восхитительнее».
— …Какая дурость.
Мне почему-то кажется, что даже живущие на южном полюсе пингвины могли бы простудиться от такого холодного разговора.
— Ладно, ладно. Я же не прошу тебя говорить это мне. Я и так знаю, что я восхитительна.
— Когда ты сама так говоришь, весь эффект пропадает…
Блестящая беседа на фоне кошек, собак и пингвинов.
— Спасибо за тупой комментарий! Слушай, смотри, смотри! Давай вон там глянем.
Комачи бросилась бежать, таща меня за руку.
— Стой, не беги ты так. Врежешься же во что-нибудь.
Так или иначе, но мы добрались до зала с птицами, напичканного попугаями всех форм и размеров. Перед нами раскрылся мир ослепительно ярких цветов. Жёлтый, красный, зелёный… здесь были все цвета. Настолько яркие, что даже смотреть больно. А когда птицы расправляли крылья и взмывали в воздух, их перья сияли как бриллианты.
И среди этого буйства ярких цветов вдруг обнаружилась голова с блестящими чёрными волосами.
Каждый раз, как обладательница этой головы зарывалась носом в путеводитель по выставке, затянутые в два хвоста волосы покачивались из стороны в сторону.
— А это не… Юкино-сан?
Похоже, Комачи тоже её узнала.
Серьёзно, не было тут никого другого, кто так выделялся бы. Девушка явно привлекала к себе всеобщее внимание. В короткой куртке и аккуратном свободном платье, подхваченном лентой чуть ниже груди она казалась ещё милее, чем обычно. Простые сандалии на ремешках на босу ногу звонко цокали по полу при ходьбе. Но эта самая девушка не обращала никакого внимания на чужие взгляды, оглядываясь с таким же каменным лицом, как и в клубной комнате.
Юкиносита изучила номер зала и уткнулась взглядом в путеводитель. Потом осмотрелась и снова заглянула в путеводитель. И наконец разочарованно вздохнула.