— Ты пятнаешь свои хорошие стороны ненужной ненавистью… — Юкиносита коротко вздохнула, раздражённо отбрасывая волосы. — Бог мой… а я-то думала, что ты хоть раз подойдёшь к делу серьёзно, сам вытащишь…
— А я и не говорил, что выиграю его. Я сказал, что получу его для тебя. Вот, держи.
Я сунул Пан-сана в руки Юкиносите. Но она пихнула его мне обратно.
— Это ты его заполучил. Даже если ты воспользовался способом, который я не могу признать, я не могу не признать твоё достижение.
Юкиносита продолжала выполнять все формальности, хотя дело выеденного яйца не стоило. Вы можете сказать, что она серьёзна или, может быть, упряма. На самом деле нет, она просто зануда.
Но я не тот человек, которого остановит чьё-то упрямство.
— Не, мне он не нужен, понимаешь ли. К тому же ты воспользовалась своими собственными деньгами. Ты выплатила компенсацию. А значит, ты и обязана его забрать.
На сей раз сопротивление Юкиноситы ослабело и плюшевая игрушка уютно устроилась в её руках.
— П-понятно… — Она посмотрела на панду. Затем искоса глянула на меня. Помолчала. — Я его тебе не верну, знаешь ли.
— Я же сказал, что он мне не нужен.
Кому нужна такая уродливая игрушка. К тому же, я и не подумаю просить его вернуть, если Юкиносита держит его так, словно он для неё очень важен.
Значит, у неё тоже есть милая сторона. До сих пор я думал, что она более бесчувственная.
Тут я осознал, что с улыбкой смотрю на неё. Немного смущённая Юкиносита отвернулась, её щёки порозовели.
— …Тебе всё равно это не подходит. Такие вещи лучше вписываются в образ Юигахамы или Тоцуки.
— Насчёт первого думай как хочешь, а с последним могу согласиться.
Тоцуке с плюшевой игрушкой лучше всего подошли бы булочки с молоком.
— Честно говоря, я удивлён, что ты так любишь плюшевые игрушки, — выпалил я. Но Юкиносита не стала злиться, лишь неспешно похлопала панду.
— …Другие игрушки меня не интересуют, но Пан-сан мне нравится.
Юкиносита покрутила лапы панды. Когти на них мрачно заскрипели друг о друга. Если бы не этот звук, выглядело бы очень мило.
— Я долго собирала мягкие игрушки, но заполучить их удавалось только как призы, а не обычным способом. Я думала насчёт сетевых аукционов, но не решилась, потому что не знаю, как там эти вещи хранятся и не подделаны ли их фото…
П-причины совсем не милые…
Я невольно вздохнул. И машинально пробормотал, осознав её бессмысленную тягу к зверюшкам.
— Л-ладно, тебе и правда нравится этот Пан-сан.
Юкиносита, сама того не сознавая, посмотрела куда-то вдаль.
— …Разумеется. Мне подарили это, когда я была маленькой.
— Плюшевую игрушку?
— Нет, рукопись романа.
— А? Что значит романа? — Озадаченно переспросил я.
Это оказалось ошибкой.
В следующую секунду Юкиносита заговорила, словно впав в транс.
— Панда Пан-сан. Изначальный заголовок был «Привет, мистер Панда». Потом его поменяли на «Сад панды». Там говорилось, что американский биолог Рэнд Макинтош начал писать его для своего сына, который всё никак не мог акклиматизироваться, когда вся их семья переехала в Китай, где Макинтош изучал панд.39
— …Ну вот, опять Юкипедия включилась.
Юкиносита проигнорировала моё насмешливое замечание и продолжала.
— Диснеевская переработка лучше подчёркивает характеры, но оригинальный роман превосходен. Прекрасное объединение западных и восточных метафор в одно целенаправленное повествование. Там в каждой букве чувствуется любовь к сыну.
— А? Что это за роман такой? Я думал, это просто история про панду, который сказал «Хочу весь день есть бамбуковую траву», а потом поел её, опьянел и устроил пьяную драку.
— …Конечно, в диснеевской версии эта сцена подчёркивается, тут ничего не скажешь, но в оригинальном романе она просто мелкий эпизод. Сам поймёшь, если прочитаешь. Перевод тоже хорош, но я всё-таки рекомендую читать оригинал.
Юкиносита никак не могла остановиться.
Ну да, вспоминается нечто подобное. Ты становишься таким, когда говоришь о том, что тебе нравится. В средней школе я как-то добрых полчаса рассказывал о своей любимой манге ребятам, с которыми, как я думал, я ладил. А они мне сказали «Хикигая, ты обычно помалкиваешь, но когда речь идёт о манге, тебе никак не заткнуться. Это… ну, ты понимаешь». И мне захотелось провалиться сквозь землю.
Но всё-таки, иметь возможность сколько угодно говорить о том, что тебе нравится, — это хорошо, на мой взгляд. Даже если оно что-то не слишком модное или не слишком приемлемое для большинства.
Хорошо, когда не надо думать, примут ли другие то, что тебе нравится. Или можно ли поладить с людьми, которым не очень нравишься ты.