Её тихий голос дрожал. Мы с Юкиноситой молча слушали. Мы просто не могли ничего сказать в ответ.
Угол комнаты начал погружаться в темноту. Должно быть, солнце уже совсем скоро сядет.
— Ну вот, как всё стало сложно, я уже и сама не понимаю… Я думала, всё будет гораздо проще…
Голос Юигахамы стал чуть бодрее. Но по тому усилию, с каким она выталкивала слова, казалось, что она беззвучно просит помощи.
— Всё не так сложно, как ты думаешь.
Юкиносита поднялась, стоя спиной к закату. Задувающий в открытое окно морской бриз шевелил её волосы.
— Хикигая не помнит, что помогал тебе. И ты, Юигахама, не помнишь, чтобы жалела его… С самого начала всё было неправильно.
— Ну да, — пробормотал я. Юкиносита кивнула.
— Конечно. Поэтому я считаю верным решение Хикигаи «покончить с этим».
Раз с самого начала всё пошло неправильно, само собой разумеется, что и результаты оказались не лучше. Что бы я ни чувствовал, этот ответ не изменится.
Подделка. Было бы точно так же, если бы эти чувства оказались подделкой. Даже если это что-то особенное.
Чувства, родившиеся из случайного происшествия, симпатия за самопожертвование, любовь, которая могла бы возникнуть, кто бы ей ни помог – я не могу всё это признать реальностью.
Если я спас её, не зная, кто она, то и она не знала, кто её спас. Её чувства и нежность адресовались не мне. Они адресовались тому, кто её спас.
Вот почему недоразумение – это последнее, чего мне хотелось бы.
Меня устраивает быть эгоистично названным и эгоистично разочарованным.
Я ничего не ожидал с самого начала и ничего не ожидаю впоследствии. Я ничего не ожидаю вплоть до дня моей смерти.
Юигахама долго молчала, потом несчастным голосом пробормотала.
— Но покончить с этим… Я не хочу.
— …Глупышка. Если что-то заканчивается, почему бы не начать это снова? Вы оба правы.
— А? — Невольно переспросил я, потому что такие слова оказались для меня совершенно неожиданными.
Юкиносита невозмутимо отбросила волосы с плеча.
— Неважно, кто из вас кого спас, вы оба жертвы, так ведь? В таком случае вам надо всё забыть. И тогда…
Она на секунду прервалась. И в это мгновение мы с Юигахамой посмотрели друг на друга.
— Вы сможете начать всё правильно, с чистого листа… и не только между собой.
На губах Юкиноситы была мягкая, но почему-то одинокая улыбка.
В этом закатном свете я не мог понять, что отражается в её полуприкрытых глазах.
— Я должна сообщить госпоже Хирацуке, что мы заполнили вакансию. — Сказала она, словно вдруг вспомнив что-то, и резко развернулась.
Её шаги были чуть быстрее, чем обычно. И она покинула комнату, ни разу не оглянувшись.
Мы с Юигахамой остались вдвоём. Думаю, хорошо, что Юкиносита сказала то, что хотела сказать. Но она не должна была оставлять нас в этой атмосфере неловкости.
Юигахама искоса взглянула на меня, подбирая нужный момент, и заговорила, словно мягко подталкивая подтвердить что-то.
— Э-э, ну, надеюсь, я тут полезно провожу время.
Она опустила голову, качнув пучком волос.
— А, угу… — Не представляю, о чём она говорит.
Что-то меня грызло. Словно меня подкалывает Юкиносита. Вообще-то, спор ради спора – это мой талант, вот только он куда-то подевался…
Напряжённо хохотнув, Юигахама ткнула меня в спину.
— …Слушай, можно я это открою?
— Да как хочешь.
Раз я уже отдал ей подарок, она может делать с ним всё, что хочет. Она предпочла спросить у меня разрешения.
Юигахама аккуратно развернула бумагу и удивлённо охнула.
— Ого…
Сплетение чёрных кожаных полосок с серебряной бляшкой в центре. Должно хорошо смотреться на каштановых волосах. Действительно хороший выбор, раз уж я сам так говорю. Меня никогда не надо было заставлять покупать подарки на день рождения Комачи, так что опыт имеется. У меня устойчивая репутация собачонки моей младшей сестры.
Юигахама нежно глядела на подарок, словно моё мастерство выбора удовлетворяло её само по себе.
— П-погоди-ка, — сказала она, разворачиваясь спиной ко мне. И трёх секунд не прошло, как она тронула волосы сзади и подняла голову. — М-мне идёт?
Она смущённо отвела глаза. Я увидел чёрную кожаную полоску на белой коже её шеи. Каштановые волосы, словно отражающие свет заходящего солнца, замечательно контрастировали с чёрным – да, смотрелось это просто великолепно.
Непросто сказать такое, но…
Ладно, лучше скажу прямо, раз уж всё так повернулось.
— Э-э… ну, это собачий ошейник, знаешь ли…
И почему на ней он так хорошо смотрится…
— А?
Юигахама покраснела до ушей.
И нахмурилась. — Т-так бы сразу и сказал! Идиот! — Заорала она, швыряя в меня обёрткой.