— Не трогай.
Голос Юкиноситы был настолько резок, что даже в ушах зазвенело. Она не повысила голос. Она просто отказала так громко и чётко, что больно было слышать.
Харуно, должно быть, испытала нечто подобное, потому что её неизменная улыбка застыла на лице. Какое-то время она молчала.
— О-ого, я даже испугалась, — сказала она наконец. — И-извини, Юкино, т-теперь дошло. Я немного туповата, что сразу не поняла, что это подарок твоего парня.
— Э-э, я не её парень, — заметил я.
— Хе-хе, скромником прикидываешься. Старшая сестра не простит тебя, если ты обидишь Юкино.
Харуно фыркнула, погрозила мне пальцем, а затем начала им больно тыкать мне в щёку. Ай, ой, стой, не приближайся так! (А она приятно пахнет).
Потрясающий талант к общению, мы же совсем не знакомы. Вплотную приблизившаяся ко мне Харуно и правда обладает невероятной силой.
— Сестра, хватит. Если тебе здесь нечего делать, мы пойдём, — вмешалась Юкиносита, но Харуно не обратила на это никакого внимания, продолжая доставать меня.
— Давай, расскажи мне! Как давно вы встречаетесь?
— Ай! Остановитесь, пожалуйста!
Она упрямо продолжала тыкать в меня пальцем, и я сам даже не заметил, как она прижалась ко мне. Сиськами! Нет, погоди, опять! Эти буфера, которые я уже успел оценить, снова и снова тыкались в меня! Блин, это как удар Мухаммеда Али…
— …Сестра, прекрати немедленно.
Прозвучал низкий голос, от которого может содрогнуться земля. Юкиносита отбросила волосы, даже не пытаясь скрыть свою ярость, и пронзила Харуно презрительным взглядом.
— О… Извини, Юкино. Должно быть, я немного увлеклась. — Бесцеремонно заявила Харуно, усмехнувшись. Как непрошибаемая старшая сестра, успокаивающая взвинченную младшую. А затем прошептала мне прямо в ухо (Я же сказал, не надо так близко!). — Извини, знаешь… Юкино очень чувствительная девочка… Лучше тебе поберечь её, Хикигая.
На сей раз на меня обрушилось уже совершенно чёткое ощущение тревоги. Я невольно вздрогнул. Харуно, словно озадаченная моей реакцией, склонила голову вправо, хныкнув при этом. Единственное, что при этом мог подумать стоящий рядом парень, так это какие милые у неё манеры.
— Я сделала что-то, за что ты меня возненавидел? Если так, прошу прощения.
И показала мне свой розовый язык.
Эта бесхитростность вызвала во мне сильное желание защитить её. И неожиданное чувство вины. Я должен извиниться!
— Э-э, нет, правда. Я имею в виду, ну, уши у меня чувствительные.
— Хикигая, прекрати демонстрировать свои фетиши первой встречной. Оглянуться не успеешь, как окажешься в суде.
Юкиносита приложила руку к виску, словно у неё от всего этого разболелась голова.
На лицо Харуно вернулась её фирменная улыбка. — Ага-а, — пропела она. — А ты смешной парень, Хикигая.
Понятия не имею, что в этом смешного, но Харуно весело расхохоталась, колотя меня по спине. (Сказал же, не надо так близко).
— О, кстати. Хикигая. Не хочешь выпить со мной чая, если не занят? Должна же я убедиться, что ты достаточно хорош, чтобы быть парнем Юкино.
Харуно выпятила грудь и чуть подмигнула.
— …Какая самоуверенность. Я же сказала, что мы просто соученики.
Голос был резок и суров, словно метель на северном полюсе. И пронизан глубоким чувством, вызванным шуточками Харуно. Юкиносита дала окончательный и бесповоротный отлуп.
Но Харуно лишь нахально улыбнулась в ответ. — Я имею в виду, что впервые вижу, чтобы ты гуляла с кем-то, Юкино. Разве не естественно подумать, что это твой парень? Я порадовалась за тебя. — Харуно странно фыркнула. — Ты уже взрослая девочка, так что вы можете славно повеселиться. Только не слишком увлекайся, ладно?
Она шутливо подбоченилась и наклонилась вперёд, поднимая палец. Придвинулась к уху Юкиноситы и тихо прошептала.
— В конце концов, мама всё ещё злится, что ты живёшь одна.
При слове «мама» всё тело Юкиноситы окаменело.
Повисло подавляющее молчание. Даже окружающие звуки стали тише, словно пошёл отлив, хотя в игровом зале всегда стоит гвалт.
Юкиносита обняла свою плюшевую игрушку, словно стараясь убедиться, что она никуда не делась.
— …Это тебя не касается, сестра.
Пробормотала она, не глядя на Харуно, словно разговаривая с полом.
Это была Юкино Юкиносита, которая никогда не колебалась и не теряла достоинства — Юкиносита, которая никогда никого не боялась и не опускала взгляд.
Это меня несколько потрясло. Она из тех, кто может позволить себе быть подавленным, если нет посторонних глаз, но я никогда не видел, чтобы у неё подгибались колени, когда она с кем-то разговаривает.
Харуно усмехнулась уголками губ. — Да, ты права, — сказала она резко выпрямляясь, словно отскакивая. — Пока ты относишься к делу серьёзно, всё нормально, Юкино. Я просто пыталась помочь, но была слишком бесцеремонна. Извини.
На её лицо снова вернулась глуповатая улыбка. Харуно засмеялась и повернулась ко мне.
— Хикигая. Скажу тебе ещё раз: давай посидим за чаем, когда ты станешь парнем Юкино. Ладно, пока!
Она ослепительно улыбнулась, помахала рукой, прощаясь, и двинулась прочь.
Сражённый её сиянием, я не мог отвести глаз. И смотрел на неё, пока она окончательно не исчезла из виду.
За неимением лучших вариантов, мы с Юкиноситой двинулись к выходу.
— Твоя сестра — это действительно нечто, — машинально пробормотал я.
Юкиносита кивнула.
— Да, все так о ней говорят.
— Могу понять.
— М-м. Притягательные лицо и фигура, студентка-отличница, специалист и в литературе, и в боевых искусствах, девушка с массой талантов — не говоря уже о добром и мягком характере… Сомневаюсь, что найдётся ещё кто-то столь совершенный. Все буквально осыпают её похвалами…
— А? Разве это принижает твои собственные достижения? — Спросил я. — Что за самоунижение?
Юкиносита ошеломлённо уставилась на меня.
— …А?
— Когда я сказал, что она — это нечто, я говорил о… как бы точнее выразиться… Это как усиленный экзоскелет.
Усиленный экзоскелет — можете назвать его скафандром. Причина того чувства беспокойства, что вызывала во мне Харуно Юкиносита. Иначе говоря, прочная маска.
— По поведению твоя сестра — это просто мечта дурака. Она может поднять настроение разговором, у неё хорошие манеры, она всегда широко улыбается, она даже может нормально разговаривать со мной, а также, хм… можно даже сказать, что она открытая и вроде как мягкая на ощупь.
— Интересно, этот юноша осознаёт, какие вульгарности говорит…
— Н-не глупи! Я про её руки говорил, знаешь ли. Про руки! Прикосновение её рук!
Моих слов оказалось недостаточно, чтобы из взгляда Юкиноситы ушло презрение. Стараясь отвлечь её, я заговорил громче и увереннее.
— Идеалы — это идеалы. Никак не реальность. Вот почему всё это, похоже, фальшивка.
В конце концов, наверно, нет на свете таких одиночек-ботаников, которые были бы реалистами.
Ботаник-одиночка живёт по трём принципам: (не) надейся, (не) ухаживай, (не) болтай милые глупости. Эти принципы выгравированы в их сердцах. Они настоящие солдаты, денно и нощно ведущие войну с безжалостным врагом, именуемым реальностью. Вот почему их легко обмануть.
Может, на белом свете и есть «хорошие девушки», но «девушки, живущие ради тебя» — это утопия.
Хачиман Хикигая.
Думаю, звучит мудро, поэтому я навеки запечатлел эти слова в своём сердце.
Юкиносита бесстрастно посмотрела на меня. Немного подумала и сказала, — У тебя гнилой взгляд… хотя благодаря ему ты видишь кое-что насквозь.