— Я уяснил, что должен поименовать себя, узрев вас обоих в кинозале. Но воспоследовав за вами, я прибыл сюда. Воистину, мой оптический камуфляж и сегодня великолепен.
— Абсолютно уверен, все просто притворяются, что не видят тебя.
Как минимум, я его не видел. Потому что был сосредоточен на Тоцуке.
— Привет, Заимокуза, давно не виделись, — заговорил с ним Тоцука.
— В-в самом деле, мо-ха-ха-ха!
Заимокуза нервно засмеялся. Тоцука действительно нечто, так просто взять и заговорить… Впрочем, раз он может говорить с кем-то вроде меня, значит, может и с Заимокузой.
— Смотрел фильм?
— Конечно. Но должен сказать, это полная чушь. Нет ни единой детали, которая делает японские ужастики уникальными. Сплошная американщина. Он потерял всю привлекательность, это просто жалкий мусор, результат оглупления для толпы. Уф! Но хоть я и сказал, что смотрю фильмы ужасов, я имею в виду не те, что штампуют в Голливуде на потеху толпе, а те, что экранизируют литературные произведения. Вроде тех, что могу написать я. Предполагаю, это влияние Лафкадио Хирна.40 Дуф! Я немножко увлёкся. Как помпезно, фоканупо! Будто я похож на отаку. Но я определённо не такой, копо!!!
Ну, понесло… Эти чунибьё кажутся странно осведомлёнными о всяких оккультных вещах, и это действительно неприятно. Они мало что понимают в произведениях Коидзуми Якумо и Кёко Изуми или в фольклорных работах Кунио Янагиты и Синобу Орикити, но имеют дурную привычку щеголять своими куцыми знаниями.
Я бросил прислушиваться к словам Заимокузы ещё на середине, но Тоцука дослушал до конца. За такую доброту и плату не грех брать.
— Думаешь? А мне понравилось.
— Конечно, как и мне.
— А?!
Он мгновенно изменил позицию после короткого замечания. Так быстро, что просто нельзя было не восхититься.
— Ого, ну ты даёшь. Прямо как эти надутые политиканы…
— Заткнись. Хачиман, а ты что думаешь о фильме?
— Очень выпендрёжный и лёгкий для понимания. Хотя если говорить, насколько он интересен, это уже другая история.
Хоть я и смотрел на Тоцуку весь фильм, но представление, о чём он, имею.
— Угу. Помнишь, как привидение с воплем выскочило? Это было потрясно, я так напугался! Думал даже, что у меня сердце остановится.
Именно так я себя сейчас и чувствую. Глядя, как Тоцука машет руками, изо всех сил стараясь воспроизвести сцену из фильма, я ощущал, словно моё сердце перенапрягается и останавливается.
— Ну, для человека, коему неведом страх, это ничто. В сравнении с «тем, кого нельзя называть».
Заимокуза задрожал, не успев даже договорить. Прямо как Малфой, вспомнивший Волдеморта. Если говорить о том, кто мог до такой степени его напугать, на ум приходит только одна персона.
— Да, верно. Юкиносита определённо страшнее фильма.
— Хачиман, так нехорошо. Я имею в виду, конечно, поначалу, ум-м, она немного пугает… — Тоцука по-прежнему смотрел на меня с возмущением, но голос его начал ослабевать. — Может, она просто кажется страшной, потому что всегда серьёзная и искренняя.
— Безжалостная честность тоже пугает. Ты и предположить не можешь, что тебе скажут.
Ну, будь то фильм или что ещё, видеть одно и то же не значит получить одинаковое впечатление.
В лучшем случае схожее.
Мы всегда смотрим только на то, что хотим увидеть.
Интерпретация определяется лишь массой людей, и неважно, говорим мы о фильме или человеке.
Вот почему смешно истолковывать их или даже пытаться. Грех и зло думать, что ты понял.
Но не ведя себя так, будто ты понимаешь, мы просто не можем жить.
Понимать кого-то и быть понятым кем-то означает, что у вас обоих есть взаимное, не очень чёткое осознание друг друга. Вы не можете жить иначе, кроме как пересматривая его каждый раз и говоря об этом.
Иначе твоё «я» рассеется как утренний туман.
Это смутное и неопределённое «я». Подобно эффекту «Gestaltzerfall»,41 чем больше о чём-то думаешь, тем меньше понимаешь.
Каждый раз, как ты перестаёшь понимать, ты собираешь всю информацию и заново строишь образы себя и другого человека. Чем-то напоминает симулякр – что бы ты ни конструировал, образы получаются детские и примитивные.
Я бы назвал это ужасом.
В кондиционированном воздухе кафе по моей спине вдруг пробежал холодок. Я передёрнул плечами, останавливая дрожь.
Поднёс стакан ко рту, но оказалось, что он уже пуст. Поставил обратно, и в этот момент заговорил Заимокуза.
— Но это была хорошая передышка. Теперь я могу сконцентрироваться на своей рукописи. Ах да, Хачиман. Х-хочешь её прочитать?
Он уставился на меня, слегка покраснев. Выглядит совсем не мило.
— Только если она закончена. Она у тебя в самом деле сейчас с собой?
— Фу-му, разумеется. Писатель – это человек, который пишет везде и всегда. У меня всегда с собой ноутбук, планшет, смартфон и пишущие принадлежности.
О да, таких людей много. Инструменты их хорошо мотивируют.
Тоцука с восхищением посмотрел на излишне выпендривающегося Заимокузу.
— О, значит, Заимокуза всё время напряжённо работает, да?
— Да кто его знает.
Может, он так и говорит, но на самом деле наверняка нет. Он старается вести себя как писатель, спорит о литературе, но никогда не пишет сам. Надо предупредить Тоцуку, что он не слишком подходящий для восхищения объект. Пока мы тут, быть может, лучше было бы ткнуть его кухонным ножом.
Ощутив мою неприязнь, Заимокуза завёлся.
— Хапон. Чванливый глупец. Мне не нужны подобные тебе, чтобы сказать это. На себя посмотри, Хачиман, бьюсь об заклад, что ты сам ничем не занимаешься.
— М-м, тут ты прав. Единственное, чем я занимаюсь, это хожу на летние курсы. Ну и исследовательский проект сделал.
— А? Разве у нас есть такое задание?
Обеспокоенно поинтересовался Тоцука. Судя по его реакции, он уже сделал все задания и расслабился.
— Нет, это для младшей сестры.
— Для Комачи? Ясно. Ты замечательный старший брат, Хачиман.
— Отнюдь. Действительно замечательный старший брат заставил бы младшую сестру делать домашнее задание самостоятельно.
— Так что за исследование?
— Да просто надёргал фактов из интернета и скомпилировал.
— А? И это всё, что ей было надо?
— Фуму. Раз это просто школьный проект, такого ей должно хватить. На самом деле, сколько бы сил и слёз ты ни вложил, на тебя всё равно всех собак спустят.
— Да, да. Комачи к тому же девушка. Лучше не принимай всё всерьёз.
У Комачи было только одно требование, чтобы проект не выделялся из всех остальных. Слушай, какое же это жестокое требование, если я выделяюсь больше даже, чем Дхалсим, умеющий летать?42 Да я даже летать умею лучше до такой степени, что меня следовало бы звать «Космический Брат»…
Правда, если вспомнить мой собственный исследовательский проект, я получил в награду множество смешков. Как мне тогда хотелось, чтобы они прекратили свои хиханьки там, у шкафчиков в конце класса.
— Но сделать такое не очень-то просто. Я не могу так легко выдавать первое, что пришло в голову, — с лёгкой ностальгией заметил Тоцука.
Когда тебе говорят, что подойдёт что угодно, крайне непросто сразу что-то придумать. Думаешь, мы изобретатель Бой Канипан?43
— Думаю, это такой тест на IQ. Они проверяют не просто умение учиться, а способность что-то создавать.
— Тебе в самый раз, Заимокуза. Я имею в виду, ты же стремишься стать писателем.
— Хотя не слишком похоже, что у него высокий IQ.
— Хомун, конечно, если уж на то пошло, у меня выше EQ. Я очень чувствителен.
EQ – это доля эмоциональной составляющей.
Это, конечно, всего лишь моё мнение, но когда кто-то в разговоре про IQ выставляет EQ, IQ у него точно ниже плинтуса. Если ET, то это Спилберг.44 Кстати, ED – это Пеле.45