Комачи подбоченилась, видя мои намерения насквозь, и разочарованно вздохнула. В этом вздохе явственно прозвучало «О боже, что такое с этим дурным братиком?», но я не стал обращать на него внимания.
Затем она повернулась к Юигахаме и напустила на себя виноватый вид.
— Спасибо за приглашение, но понимаешь, у меня самый разгар экзаменов. Я бы очень хотела пойти с тобой, но сейчас никак не могу.
— А, понятно… Ничего не попишешь.
— Да. Извини. А! Но знаешь! Мне много чего купить бы надо, но… Гр-р, совсем времени нет! Много чего хочу, но совсем нет времени сходить купить! Что же делать, а? Мне много чего надо, Юи-сан одной будет тяжеловато, понимаешь?
Закончив свой монотонный монолог, Комачи уставилась на меня…
Юигахама, уловив скрытый смысл, подалась вперёд.
— О! В самом деле! Хикки! Почему бы нам вместе не купить всё это для Комачи? Ну, то есть, я же вам изрядно задолжала!
— А-а… э-э… нет, но…
Я попытался закончить, но Юигахама уставилась прямо на меня.
— Девушке идти на фестиваль одной немного небезопасно… В конце концов, в наше время весь мир не очень безопасен… Боже, если бы только нашёлся подходящий парень…
Слышал я шёпот Комачи за спиной.
— Э-это… Я имею в виду, если Хикки занят или собирается пойти с кем-то другим… ничего страшного…
Юигахама по-прежнему смотрела прямо на меня.
Нет у меня никаких планов. А значит, в день фестиваля я свободен.
Не стоит и говорить, что на такую манеру просить очень трудно ответить отказом. Когда внешний и внутренний рвы засыпаны, это получается вроде летней осады Осаки.
— …Ну, раз это ради Комачи… Позвони мне.
Я развернулся и направился в гостиную.
— Отлично, я тебе напишу!
Догнал меня энергичный голос, прежде чем я успел закрыть дверь.
× × ×
Соболя больше не было здесь, в дом вернулся покой.
Было так тихо, что даже круглосуточный лай казался неправдой. Комнату наполнило звяканье моющейся посуды. А когда я закрыл кран, стал слышен стрёкот насекомых вдалеке.
Обычное тихое и спокойное время до возвращения родителей в доме Хикигая.
Из кухни я видел, что Комачи безжизненно осела на диване. Услышав её протяжный вздох, я налил чашку ячменного чая и принёс ей.
— Молодец.
Она взяла чашку и разом заглотнула. Удовлетворённо выдохнула и со стоном протянула чашку обратно.
— Не поверишь, как я устала… Словно отдаю своего собственного ребёнка.
— И правда…
Будто резко постаревшая Комачи смахивала на пожилую леди, рассеянно сидящую на лавочке у подъезда с мирным выражением лица.
— Но раз это Юи-сан, я могу быть спокойна и положиться на неё…
— Вообще-то, он никогда твоим и не был… Не слишком ли нагло с твоей стороны?..
Я неожиданно для себя вздохнул. А Комачи посмотрела на меня, наклонив голову.
— А?.. А, ты про Соболя.
— Что? Мы разве не про него говорим? Тогда что ты имела в виду?
— Ничего-о-о-о-о-о-о, — пропела приунывшая Комачи и улеглась на диван. Потянулась к подушке, чтобы подтащить её поближе, но там спал Камакура.
Он не выглядел столь же бдительным, как обычно, просто развалился и дрых. Кажется, после ухода Соболя он наконец-то смог расслабиться.
Полностью выставив свой мохнатое брюхо, он выглядел совершенно беззащитным. Такая беззаботность заставила бы устыдиться даже Южную Чёрную Пантеру, Рея Сефо.
Комачи посмотрела на Камакуру, и у неё заблестели глаза.
— Ка-а-а-а-а-а-а-а-кун!
Она прыгнула к нему, зарылась лицом в брюхо, стиснула лапы. Наконец-то они воссоединились. Кот замурлыкал.
— А! Может, получится понять, что Ка-кун говорит! Братик, «Кошачий переводчик»! Давай его скорее! Давай, давай!
— В-верно…
Я поспешно полез за телефоном. Запустил приложение и сунул мобильник Комачи. Та быстренько подсунула его к шее Камакуры.
— Мр-мр-мр-мр… /Больно, помогите… зудит. Вкусно./
— Ка-а-кун?!
С этим котом всё нормально? А с тем, кто переводчик писал? Он ведь точно больной, да?
Словно пытаясь забыть про одиночество, Комачи безжалостно и бездумно уткнулась в Камакуру. Кажется, за столь короткое время она сильно привязалась к Соболю.
Пока я смотрел, как Комачи милуется с Камакурой, она глянула на экран смартфона.
— Братик, твой мобильник сейчас сдохнет.
— М-м, ладно.
Я подхватил протянутый Комачи телефон.
Индикатор показывал, что заряда осталось всего несколько процентов. Мобильник мог вырубиться в любой момент. Кстати, часы на экране тоже бросились мне в глаза. Было уже почти пора.
— Пора. Давай, марш учиться.
— Ага-а-а-а.
Последний раз погладив Камакуру, Комачи встала с дивана и вышла из гостиной. Наверно, пошла в свою комнату готовиться к экзаменам.
Отпущенный наконец Камакура выглядел таким же усталым, как когда тут был Соболь. Он направился ко мне. Молодец, малыш.
Я искал зарядник для телефона, Камакура мурлыкал.
Продолжавший работать «Кошачий переводчик» высветил новый текст. Я прочитал его и расплылся в улыбке.
— О да, это уж точно.
Камакура снова что-то ответил мне, но экран уже окончательно погас.
Глава 6. И потому Юи Юигахама исчезает в толпе
Нам часто доводится слышать замечания типа «мы больше не связаны с местным обществом» или «наши связи с соседями ослабли».
Ну да, так и есть. Если учесть, что эти слова слышу я, а у меня нет практически никаких связей ни с соседями, ни в школе, сомневаться не приходится.
Когда-то – хотя не берусь сказать, как давно это было – я и правда никогда не ощущал близости к чему-то вроде местного общества. Потому, наверно, что каждый раз, как кто-то его упоминал, я не понимал, что имеется в виду. Если говорили о президенте ассоциации соседей или мэре, я не мог никого вспомнить. В средней школе нас погнали на субботник под лозунгом «Уберём мусор ради местного общества». Но в результате он обернулся неспешной прогулкой в моё личное время, потому что я не видел ни единой причины делать что-то для людей, которых не знаю.
Но приходит время, когда мы наконец начинаем чувствовать, что это самое «местное общество» реально существует.
Наступает день вроде сегодняшнего.
Весь день я слышал какие-то далёкие хлопки. И весь город словно покачивался вперёд-назад, будто просыпаясь от долгого сна.
Выйдя из дома, я сразу ощутил буквально висящие в воздухе волнение и нетерпение, словно разливающиеся вместе с жестокими лучами летнего солнца.
Вместе со мной в направлении станции шли ещё множество людей. Женщины в юкатах выделялись в этой толпе как нарыв на пальце.
В поезде я оказался окружён сдружившимися компаниями и семьями, тащившими кулеры. Заткнув уши наушниками, я спокойно стоял, пока меня оттесняли всё дальше и дальше в угол. Теперь лишь вопрос времени, когда моё духовное давление окончательно пропадёт.61
На несколько минут я так затаил дыхание, что меня никто не замечал. Поезд миновал несколько станций, и на следующей мне надо было выходить.
Я оказался единственным, вышедшим из вагона. Ввалилось же в него куда больше народа. Я посмотрел, как двери закрываются, и с трудом побрёл к турникетам.
Блин… Не могу отделаться от ощущения, что я зря сюда припёрся. От одной мысли, что надо будет снова лезть в такой же переполненный поезд, на меня депрессия наваливается…