— Поначалу все так говорят. Но потом начинается одно и то же. Они завидуют Юкино, ненавидят её, изгоняют и наконец начинают подвергать остракизму… Надеюсь, ты не такая, как они.
Её улыбка была сладкой до жестокости, даже пугающей.
— …Я… — Сказала Юигахама, преодолевая давление. — …никогда не буду такой.
Она смело посмотрела в ответ, не отводя взгляд.
Харуно пожала плечами и посмотрела на меня.
— Хикигая, ты ведь понял, что я пытаюсь сказать, да?
— Да, более или менее.
Я просто не мог не понять.
Подобного я видел более чем достаточно. Любой, кто поднимается над толпой, подвергается остракизму. То, что выдаётся вперёд, не будет сломано. Оно будет вытащено и отброшено в сторону, гнить под дождём и ветром.
— Верно, верно, — сказала Харуно. — Мне правда нравится этот взгляд.
Я повернулся к ней, и наши глаза встретились. От её взгляда у меня по спине пробежал холодок. И вдруг она улыбнулась.
— Хе-хе, ты и правда нечто, Хикигая. Мне нравится твой необычный взгляд на вещи.
Почему-то мне совсем не показалось, что это похвала.
Других вариантов просто быть не может. Потому что во всех её словах есть скрытый смысл.
Нельзя верить тем, кто берёт что-то положительное в тебе, сравнивает с другими и говорит, что ему это нравится. «Мне нравится твой здравый смысл» и «Мне это нравится. И твой здравый смысл тоже…» – совершенно разные вещи. Источник: я в средней школе. В такую ловушку я не попадусь.
— А что насчёт тебя, Хикигая? Любишь Юкино?
— Мама учила меня не говорить, что нравится, а что нет.
Харуно дружелюбно засмеялась.
Время потихоньку шло к ночи.
С неба опустился золотой занавес.
Завершением фестиваля стал золотой дождь фейерверков, встреченный громом аплодисментов.
— Что ж, фейерверк закончился, — сказала Харуно, поднимаясь. — Поеду домой, пока не началась суета.
Она спросила нас одним взглядом, что мы собираемся делать. Юигахама взглянула на неё, поднялась и повернулась ко мне.
— Нам тоже надо идти.
— Точно.
Я представил себя в плотной толпе, и у меня волосы встали дыбом. Правильное решение – проводить Харуно и быстро отправляться домой.
И потому мы пошли втроём.
Прошли по узкой дорожке и вышли на парковку, примыкающую к платной зоне. Кажется, нам удалось избежать толкотни, неизбежной при возвращении через площадь.
К нам сразу же подкатил лимузин.
Харуно вызвала его заранее? Или у неё просто первоклассный водитель, предугадывающий её действия?
— Подбросить вас до дома?
— Э-э… — Юигахама нерешительно посмотрела на меня.
А я смотрел на машину, ничего не отвечая. Она была мне знакома. И, пожалуй, ошибки быть не может, это та самая машина.
— Сколько ни смотри, царапин ты на нём не найдёшь.
Харуно засмеялась.
Но ни я, ни Юигахама и не думали улыбаться. Смущённая нашим молчанием, Харуно оборвала смех.
— А? Юкино вам не говорила? Надеюсь, я её не подвела.
Извиняющийся голос. Кажется, она не врала, но чувствовалось глубокое безразличие.
— Так… значит…
Услышал я тихий шёпот Юигахамы.
Я знаю, что она хочет сказать. Так значит, Юкиносита всё знала.
Харуно явно не ожидала такой нашей реакции и попыталась всё сгладить.
— Только не поймите неправильно. Юкино не виновата.
Я… знаю. В тот день Юкиносита не сделала ничего плохого. Потому что она всегда поступает правильно.
— Она была просто пассажиром и ни в чём не виновата. Ты ведь понимаешь, Хикигая? — Сказала Харуно, словно подтверждая мои мысли.
Я впервые услышал эти слова, но они ничего не изменили. В какой бы степени ни была вовлечена Юкиносита, правда от этого не изменится.
— Конечно. Всё случилось не из-за неё. Она не виновата.
Мои слова прозвучали резче, чем я рассчитывал. Ночь была жаркой и влажной, но я чувствовал, что тепло покидает тело.
Деревянные подошвы клацнули, на шаг придвигаясь ко мне. Этот звук словно подтолкнул меня, и я попытался заговорить помягче.
— Всё равно дело уже прошлое! Мой принцип – не зацикливаться на том, что уже случилось, иначе моя жизнь была бы полным мраком, так что…
А? Разве это не прозвучало ещё резче? Страшное это дело, старые травмы…
— Ну и хорошо. Раз дело прошлое, проблем больше нет, да?
Харуно облегчённо вздохнула, положив руку на грудь. Ситуация несколько разрядилась.
— …Ладно, мы, пожалуй, пойдём, — сказал я.
— Конечно.
Она не пыталась нас остановить.
Заметив, что разговор закончился, водитель открыл дверь. Харуно коротко поблагодарила его и села в машину.
— Ладно, Хикигая, увидимся.
Она весело помахала мне. Но честно говоря, не тот она человек, с которым хотелось бы часто встречаться.
Водитель сел за руль, и машина неспешно тронулась.
Мы с Юигахамой молча пошли прочь. Пожалуй, должно пройти ещё какое-то время, прежде чем мы сможем что-то сказать.
× × ×
Мы ушли с фестиваля пораньше, но похоже, такая мысль посетила не нас одних. Народу на станции было изрядно.
Из-за фестиваля поезд немного запоздал. И нам с Юигахамой сидячих мест не досталось, мы встали у дверей.
Ближайшая к её дому станция следующая. Моя – через три остановки. Не так уж и далеко.
Меньше чем через пять минут прозвучало объявление, что поезд прибывает на станцию.
— …Слушай.
Заговорила Юигахама, хотя до сих пор мы оба молчали. Я посмотрел на неё, и после паузы она продолжила.
— Хикки… Юкинон тебе не говорила?
Вопрос, ответ на который уже известен, но который всё равно должен быть задан.
— Нет, не говорила.
— Понятно. Э-э… ум-м…
Поезд остановился. Двери открылись, в вагон потёк прохладный вечерний воздух.
Юигахама смотрела то на двери, то на меня. Прозвучал сигнал, что сейчас двери закроются.
Времени раздумывать и колебаться не было. Я вздохнул и вышел на платформу. Юигахама выскочила следом, слегка удивлённая.
— Ты уверен, что тебе стоило выходить?
— Не люблю незаконченных разговоров… В чём дело? Специально этот момент выбрала?
— К-конечно, нет! Просто трудно было заговорить…
Судя по её нервному извинению, и правда не специально. Очень хитро. Вы очень хитрая, госпожа Юигахама.
— …Я тебя провожу.
— Спасибо…
Кажется, её дом не очень далеко от станции. Но к обуви с деревянными подмётками Юигахама явно не привыкла, так что шли мы медленно.
Звуки наших шагов далеко разносились в тишине.
Приближалась ночь, уличные жара и влажность уже не казались мучительными. Хотя может это и из-за ветерка.
— А тебе она что-нибудь говорила? — Спросил я, продолжая начатый ранее разговор.
Юигахама слегка покачала головой.
— …Но знаешь… Думаю, бывают вещи, о которых ты просто не можешь рассказать. А когда упускаешь свой шанс, становится ещё сложнее… Я имею в виду, у меня тоже так было…
Это точно. В своей причастности Юигахама созналась в прошлом году, но только тогда, когда мне и самому уже стало известно.
— Когда пытаешься решиться или даже думаешь об этом, всё откладываешь и откладываешь.
Да, в какой-то мере могу понять. Такое случается, даже когда хочешь сказать что-то формальное.
А с извинениями ещё сложнее. Извиниться и так непросто, а чем больше тянешь, тем сложнее становится найти нужные слова. Но бывают и вещи, которые можешь сказать в запале.
— Кроме того, быть может, Юкинон не могла рассказать, потому что это связано с её семьёй. Хотя не знаю, что там творится. Харуно тоже пугает…