В этом кондиционируемом зале было темно и жутко холодно. Идеальная атмосфера для просмотра фильмов ужасов.
К моменту, когда по экрану побежали титры, я совсем запутался, что это за фильм.
Мы с Тоцукой смотрели до самого конца, потом поднялись.
И лениво пошли к выходу.
— Было очень весело! Я всё время кричал, так что у меня совсем в горле пересохло.
— Угу, аналогично.
Какое-то странное напряжение заставило моё горло пересохнуть, а плечи онеметь.
Вместе со всей толпой мы вышли из здания на ступеньки.
Опустившееся наконец солнце ушло за здания. В тени задувал освежающий ветерок.
— Не хочешь слегка перекусить?
Я показал на кафе внизу. Тоцука кивнул.
Хотя многие, покидающие кинотеатр, тоже заходили в кафе, места нам двоим хватило. Мы прошли прямо к стойке и быстро сделали заказ.
— Э-э, холодный кофе.
— О, и мне тоже.
— Вестимо, и мне должно взять холодный кофе.
Нам троим долго ждать не пришлось. Мы быстро получили заказанный кофе и сели за ближайший столик.
Для начала я насладился вкусом и ароматом чёрного кофе. Его резкая горечь помогла мне взбодриться. Затем добавил молока и сиропа. Это дало Black RX. О да, сладкий лучше!
Промочив горло, мы втроём дружно выдохнули.
Втроём?
— …Погоди-ка.
— Э?
— М-м?
Не мычи мне. Я с тобой разговариваю.
Незваный гость, смахивающий в своём пальто на медведя, сидел за столиком как ни в чём не бывало. Да. Вот почему он кажется знакомым.
— Э-э, кто ты такой? Синкиба?
— Это Заимокуза, Хачиман.
Тоцука ответил серьёзно…
— Ладно, Заимо… Заимокуя, неважно, какого чёрта ты припёрся? Ты что, вроде тех назойливых жучков, ну знаешь, кукурузных долгоносиков?
Или жучков-кожеедов?
Заимокуза смачно присосался к своей соломинке, потом поднял голову.
— Я подумал, что должен поименовать себя, увидев вас обоих в кинозале. Но воспоследовав за вами, я прибыл сюда. Воистину, мой оптический камуфляж и сегодня великолепен.
— Абсолютно уверен, все просто притворяются, что не видят тебя.
Как минимум, я его не видел. Потому что был сосредоточен на Тоцуке.
— Привет, Заимокуза, давно не виделись, — заговорил с ним Тоцука.
— В-в самом деле, мо-ха-ха-ха!
Заимокуза нервно засмеялся. Тоцука действительно нечто, так просто взять и заговорить… Впрочем, раз он может говорить с кем-то вроде меня, значит, может и с Заимокузой.
— Смотрел фильм?
— Конечно. Но должен сказать, это полная чушь. Нет ни единой детали, которая делает японские ужастики уникальными. Сплошная американщина. Он потерял всю привлекательность, это просто жалкий мусор, результат оглупления для толпы. Уф! Но хоть я и сказал, что смотрю фильмы ужасов, я имею в виду не те, что штампуют в Голливуде на потеху толпе, а те, что экранизируют литературные произведения. Вроде тех, что могу написать я. Предполагаю, это влияние Лафкадио Хирна.38 Дуф! Я немножко увлёкся. Как помпезно, фоканупо! Будто я похож на отаку. Но я определённо не такой, копо!!!
Ну, понесло… Эти чунибьё кажутся странно осведомлёнными о всяких оккультных вещах, и это действительно неприятно. Они мало что понимают в произведениях Коидзуми Якумо и Кёко Изуми или в фольклорных работах Кунио Янагиты и Синобу Орикити, но имеют дурную привычку щеголять своими куцыми знаниями.
Я бросил прислушиваться к словам Заимокузы ещё на середине, но Тоцука дослушал до конца. За такую доброту и плату не грех брать.
— Думаешь? А мне понравилось.
— Конечно, как и мне.
— А?!
Он мгновенно изменил позицию после короткого замечания. Так быстро, что просто нельзя было не восхититься.
— Ого, ну ты даёшь. Прямо как эти надутые политиканы…
— Заткнись. Хачиман, а ты что думаешь о фильме?
— Очень выпендрёжный и лёгкий для понимания. Хотя если говорить, насколько он интересен, это уже другая история.
Хоть я и смотрел на Тоцуку весь фильм, но представление, о чём он, имею.
— Угу. Помнишь, как привидение с воплем выскочило? Это было потрясно, я так напугался! Думал даже, что у меня сердце остановится.
Именно так я себя сейчас и чувствую. Глядя, как Тоцука машет руками, изо всех сил стараясь воспроизвести сцену из фильма, я ощущал, словно моё сердце перенапрягается и останавливается.
— Ну, для человека, коему неведом страх, это ничто. В сравнении с «тем, кого нельзя называть».
Заимокуза задрожал, не успев даже договорить. Прямо как Малфой, вспомнивший Волдеморта. Если говорить о том, кто мог до такой степени его напугать, на ум приходит только одна персона.