— …Слушай, он хочет, чтобы с ним поиграли.
— М-м. Ладно, пойду погуляю с ним.
— Ага, давай.
Избавлюсь на какое-то время от его скулежа. Милый-то он милый, но когда эта милота весь день напролёт тут крутится, это немного проблематично.
— Отлично, тащи поводок!
— Да, да.
Как и было велено, я порылся в вещах Соболя, оставленных Юигахамой, и нашёл поводок.
— Спасибо. Можешь его пристегнуть? Я подержу Соболя.
Комачи придержала пса. Я выбрал удобный момент и пристегнул поводок.
— Пойдёт? — Поинтересовался я, потряхивая свободным концом.
Комачи кивнула. — Ага, пошли! — И показала на дверь.
— …Ты хочешь, чтобы я его выгулял?
— Я хочу выгулять тебя, братик. А то так и будешь дома сидеть.
Ну, в этом ты права… Просто так Хикки не назовут…
Я глубоко вздохнул и попытался всем видом показать, что не хочу никуда идти. Но Комачи не обратила на мою демонстрацию никакого внимания и подтолкнула в спину.
— Давай, давай. Я тоже с тобой пойду, договорились?
Солнце уже почти село. На тёмно-синем небе появился серп Луны.
Я жил в тихом городе – в районе, охватывающем одно поколение, какой можно в любом городе найти – с рекой, текущей вдоль дороги. А вдоль реки – широкие поля и множество домов людей, работающих в сельском хозяйстве.
Как рассказывала мама, давным-давно, когда она была юной, над рекой и полями привычно было видеть стаи светлячков. Больше их нигде нет. Братец, почему светлячки так быстро умирают?57
Вспомнив всё это, я посмотрел на рисовые поля, думая, что быть может, мы и их больше не увидим.
Ву-у-у-у-ух.
Рисовые стебли склонились перед подувшим ветром.
Ветер свистел между чудесно созревшими рисовыми колосками, весь день впитывавшими воду и питательные вещества, купаясь в солнечных лучах.
Когда я был ребёнком, я всегда думал, что это работа какого-то невидимого ёкая.
Но теперь я уже не могу видеть ни светлячков, ни ёкаев.
Почему люди начинают ностальгировать? Они говорят «когда-то давно было хорошо», «старые добрые времена», «совсем не как прежде» и с тоской вспоминают давно прошедшие дни.
Может быть, они хотят с ностальгией и нежностью вспомнить былые дни. Или просто скорбят по тому, как изменилось всё вокруг и как изменились они сами.
В таком случае, разве не должны естественные изменения вызывать у нас грусть?
Рост, прогресс, изменения – такие ли уж это радостные, правильные и замечательные вещи?
Даже если ты не меняешься, могут измениться твой мир, твоё окружение. Те, кто не хочет остаться позади, бросаются в отчаянную погоню, чтобы не отставать.
Если ты не меняешься, в этом нет никакой беды. Даже если ничего не случится, отсутствие изменений к худшему – это уже большое достижение, я чувствую. Если ты смотришь на свои финансы и не видишь красных меток, твою финансовую политику никак нельзя назвать неправильной.
Вот почему я не собираюсь отрицать, что я не меняюсь. Я не намерен отвергать ни себя прошлого, ни себя нынешнего.
Потому что в конечном счёте изменения – это не что иное, как бегство от статус-кво. Если ты принял решение не бежать, ты должен твёрдо оставаться неизменным.
Есть даже то, что можно заполучить, не меняясь. Подобно тому, как ты жмёшь кнопку «B», чтобы сбросить развитие, потому что можешь изучить новые навыки быстрее.
Однажды или даже когда-нибудь? Как-то, когда это казалось далёким будущим, я задался вопросом и нашёл ответ.
Комачи потянула за поводок, преодолевая сопротивление Соболя.
— Эй, эй, там опасно, там машины ездят.
Машина пронеслась совсем рядом с нами.
Соболь понюхал воздух, учуял запах травы и принялся аппетитно ей чавкать. Собаки и кошки часто едят траву, чтобы потом отрыгнуть её с катышками шерсти, так что важно им в этом не мешать. Поэтому мы с Комачи просто стояли и смотрели, как Соболь в буквальном смысле траву жрёт.
Комачи посмотрела на Соболя, потом на меня и радостно улыбнулась.
— Давненько я уж не гуляла с братиком.
— Это точно.
Она совершенно права. Я уже очень давно не выходил гулять просто так. Мне больше нравится оставаться дома, и чтобы выйти, мне нужна чёткая цель, вроде сходить в магазин или выгулять собаку. Вот почему я уже давно не гулял с Комачи.
Соболь дёрнул поводок, и Комачи улыбнулась ему. — Хороший мальчик, хороший. Пойдём.
Тот радостно взвизгнул и засеменил как миниатюрная такса.
Я двинулся за ними следом.
Небо на западе светилось вечерней зарёй. Горели уличные фонари и окна домов. Весь этот свет смешивался воедино.