Вторая тактика – партизанщина.
Задача – смешаться с весело болтающими одноклассниками, натянуть на лицо застывшую улыбку и делать вид, что вы давно знакомы, стараясь отпускать шуточки. Такой метод позволяет избежать одиночества на фото. Но при этом ты можешь услышать «Этот тип только фотографироваться подходит, хе-хе?», и твоё сердце сразу сжимается в ожидании последующих издёвок.
Третий приём – скрытность.
Ты нагло подходишь вплотную к одноклассникам, оказываясь скрытым за кем-то. Разумеется, полностью ты на фотографии не получишься. Но и того, что там окажется, будет достаточно для того, чтобы мама не переживала из-за этих снимков. Есть своя прелесть в том, чтобы не получиться на фото. Опасаться надо лишь слишком наглого фотографа. Ну, типа «ребята в первом ряду, расступитесь, вы задних загораживаете».
Решив прибегнуть к третьему варианту, я быстро осмотрелся, ища подходящее место. Хм, Ямато по комплекции вполне подойдёт.
Протиснувшись между ребятами, я занял позицию, слегка высунувшись из-за него.
Затвор несколько раз щёлкнул. И пришло время двигаться всем классом.
Поднявшись по каменным ступеням и пройдя через врата, мы оказались перед ошеломляющей пятиэтажной пагодой. Да и на очертания города с такой высоты посмотреть было здорово.
За гостевыми воротами уже толпились туристы и школьники. Мы наконец добрались до места, но похоже, придётся потратить ещё изрядно времени. Ко входу выстроилась длинная очередь.
Я встал в неё и почти уже отключился от происходящего, когда услышал зовущий меня голос.
— Хикки!
Ко мне топала Юигахама.
— В чём дело? Встань в очередь, или лишишься своего места. Такова жизнь.
— Ты преувеличиваешь… Знаешь, похоже, эта бодяга надолго. Я тут нашла кое-что поинтереснее, пошли.
— Может, попозже.
Многозадачный режим не для меня. Я всегда хочу сначала решить непосредственно передо мной стоящую задачу, а потом уже двигаться дальше. Можете считать, что самое неприятное я оставляю на потом.
Кажется, Юигахаме это не понравилось. Она надулась.
— …Ты про нашу задачу не забыл?
— Я хочу забыть про неё хотя бы на экскурсии…
Юигахама проигнорировала моё желание и ухватила меня за рукав.
— Я уже позвала Тобеччи и Хину. Давай, пошевеливайся!
Меня поволокли к небольшому храму в стороне от входа.
Как только проходишь главные врата, он сразу попадает в поле зрения. Но по сравнению с главным храмом это здание настолько невелико, что мало кого привлекает. Такое здесь не редкость. Тут так много буддистских храмов и святилищ, что если какой не покорил тебя сразу, неизгладимого впечатления он уже не оставит.
Единственное, что может выделить какой-то из храмов – это какой-нибудь полный энтузиазма старичок, старающийся всеми способами привлечь внимание.
Вход в храм был черен. Ясен пень, если ты вошёл в столь непроглядную тьму и сумел вернуться, на тебе лежит божье благословение.
Как и сказала Юигахама, Эбина с Тобе уже стояли перед храмом, забрасывая старичка вопросами. Кстати, здесь же были и Миура с Хаямой.
— Почему они здесь?
Поинтересовался я тихим голосом, чтобы они не услышали. Юигахама придвинулась к моему уху.
— Если бы я позвала только двоих, это выглядело бы странно.
— Хм, и верно…
В самом деле, окажись Тобе с Эбиной вдвоём, они бы начали всё неправильно понимать. Тобе разнервничался бы вусмерть, а Эбина ещё больше насторожилась бы.
— Давай, давай, пошли уже.
Юигахама не сбавляла напор. Мы скинули обувь и заплатили по сотне иен. Вы что, в самом деле деньги за это берёте?
Я бросил взгляд на подножие лестницы. Конечно же, там было темно. Словно в каком-то подземелье из ролевой игры.
— М-м, ладно, Юмико с Хаято могут пойти первыми. А остальные следом. — Предложила Юигахама.
— Времени у нас мало, так что долго не ждите.
Ответ Хаямы был полон здравого смысла. Правильный вариант, если учесть, что мы бросили очередь и заявились сюда. Хотя самым правильным вариантом, мне кажется, было бы «мы не спеша пойдём сразу за вами»… Хаяма, правда, особого энтузиазма не проявлял, но это никого не волновало.
— И пра-а-авда.
Согласилась с ним Эбина. Блин, кажется, о Хаяме только я здесь и думаю. До чего же неловко.
— Ага, мы быстренько, так что не надо париться. Да, Эбина? Хаято?
Эбина скрестила руки на груди и наклонила голову. Тобе вдруг засмеялся, приглаживая свои длинные волосы.
— Да. Но поторопиться на всякий случай – это хорошая идея.
С горькой улыбкой ответил Хаяма. Миура ухватила его за руку.
— Хаято, пошли уже. Тут интересно. Мы первые.
Они с Хаямой двинулись вниз по ступенькам.
— Чёрт, там так темно, что я весь мандражу.
— Хм-м… Хех, такая темнота… Хаято с Хикитани должны были пойти вместе…
Тобе с Эбиной направились следом. Просто здорово… Я рад, что оказался подальше от Хаямы…
— Ладно, Хикки, пошли и мы.
— Угу.
Когда мы спустились и повернули за угол, нас окутала тьма. Ещё через несколько шагов исчезли последние отблески света.
Главное было не отпускать обмотанный чётками поручень, иначе, боюсь, мы сразу же потеряли бы всякое чувство направления.
Хоть открывай глаза, хоть не открывай, ничего не менялось. Настоящая тьма бездны. На каждом шагу мы осторожно ощупывали ногой место, куда ступаем. Наверно, со стороны мы смахивали на пингвинов.
Когда отказывает зрение, обостряются все остальные чувства.
В нескольких шагах впереди слышались голоса Миуры и остальных.
Миура бессвязно повторяла одни и те же слова, словно буддистскую мантру. И от этого становилось ещё страшнее.
— …Боже, как темно, как темно, ка-а-ак темно, как темно…
— Это потрясающе.
Сказал Хаяма. То ли отвечая Миуре, то ли самому себе.
— Вау, как тут темно, ну ваще, теперь совсем темно…
Бормотал Тобе, словно стараясь сам себя подбодрить. — Ну да, ну да, — Отвечал ему кто-то. На секунду мне показалось, что я слышу Бульбазавра,28 но наверно, это всё-таки была Эбина.
Обострился не только слух. Осязание тоже.
Мы шли наощупь.
Наши босые ноги пронзал холод. Но мурашки по коже бежали не от него. Это был настоящий страх. То, что не можешь увидеть, не можешь понять, не можешь постичь, не можешь определить – всё это вызывает страх и беспокойство.
Охваченные непривычными чувствами, мы продвигались вперёд, держась за поручень с чётками. Вдруг моя рука легла на что-то тёплое. Я невольно остановился, и кто-то уткнулся в меня сзади.
— Ай! Извини. Ничего тут не вижу.
Это был голос Юигахамы. Ничего не видя, она потрогала мою руку и спину, убеждаясь, что я здесь.
— Ничего. Я и сам тут ничего не вижу…
Да, мы бредём в кромешной тьме. И ничего не можем поделать. И в такой темноте, когда охватывает беспокойство, схватиться за чью-то одежду или руку – дело совершенно естественное. Да и не так уж давно я держался за руку с Комачи, так что это совсем, совсем-совсем меня не раздражает. Я очень терпелив.