Я подхватил сумку и встал со своего обычного места на другом конце стола.
— Я домой.
— П-погоди!
Юигахама вскочила, скрежетнув стулом по полу. Кажется, она хотела подойти ко мне. Но я её остановил.
— …Тебе стоит подумать, что будешь делать ты.
— Э…
Юигахама застыла. Поняла ли она, что я ей сказал? А то всякие случаи бывали.
Совершенно очевидно, нам всем нужно подумать над тем, что будет дальше.
Я развернулся и направился к двери.
За спиной раздался вздох.
— Мы оба больше всего ненавидели притворную дружелюбность…
Я повернул голову, услышав голос Юкиноситы.
Но не зная, что ответить на эту явно грустную улыбку без единого следа самоосуждения, тихо закрыл за собой дверь.
Поправив на плече тяжёлую сумку, я побрёл по пустому коридору. Звук моих шагов красиво отдавался эхом.
За окном, на школьном дворе можно было видеть ребят из спортивных клубов.
Они уже начали прибираться после тренировки. Большой двор постепенно погружался в тень.
Пока я глазел в окно, сзади послышались быстрые шаги.
— Хикигая.
Я остановился. Этот голос я знал, поэтому даже не стал оборачиваться.
Хирацука быстро подошла и встала рядом.
— Я понимаю, что спрашивать бесполезно, но…
Она поправила волосы. Вот такая вот у меня учительница, всё заранее знает.
Но спросить она всё равно должна. Мы начали спускаться по лестнице.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего.
Сколько раз я уже отвечал сегодня на этот вопрос? Сам со счёта сбился.
Если я буду раз за разом повторять одни и те же слова, вряд ли я поверю, что так оно и есть. Скорее, начну в них сомневаться.
Не знаю уж, поняла мои мысли Хирацука или нет, но она грустно улыбнулась.
— Понятно. Ну и ладно. Я и не рассчитывала, что ты ответишь честно.
Больше она ни о чём не спрашивала. Мы молча спустились в коридор. За угол – в учительскую, прямо – в вестибюль.
Когда мы дошли до места, где нам предстояло разойтись, я ничего не успел сказать. Хирацука меня опередила.
— А ты всё-таки добрый… Тоже много кому помог.
— Нет, это…
Это немного не так, думаю. Доброта и помощь другим – не моё. Я на такое не способен.
Кроме того, люди не помогают другим просто так. Они начинают действовать, когда видят кого-то ниже себя по положению и пребывают в настроении помочь. То есть, по сути помогают они ради собственного удовольствия.
Вот почему я ничем таким не занимаюсь.
Я хотел было уже возразить, но Хирацука вдруг подмигнула мне.
— Говорю по той самой оценке.
— …Чересчур высокой, вам не кажется?
Возразил я, но Хирацука гордо выпятила грудь.
— Может, по мне и не скажешь, но у меня есть любимчики.
— А учителям такое дозволяется?
— Я так хвалю, понимаешь ли.
Заявила она без тени смущения. Вот, значит, как… И не припомню, чтобы меня столько хвалили…
— Понять непросто…
Пожал я плечами. Хирацука улыбнулась.
— Конечно, я же и ругаю тебя не меньше.
Школьное здание, смахивающее на корабль, было освещено лучами закатного солнца. Тихий коридор был залит его мягким светом. Но солнечный свет ещё не означает тепло.
Между мной и окном стояла Хирацука, перекрывая свет.
А затем она пошла в другую сторону, к учительской. И проходя мимо меня, похлопала по плечу.
— С твоими методами, когда ты встретишь человека, которому действительно захочешь помочь, ты не сможешь ничего сделать.
По коридору разносился стук её каблуков.
И этот звук уходил всё дальше и дальше.
Глава 3. Харуно Юкиносита никогда не знает, в какой момент нужно остановиться
Велосипед пытался догнать свою собственную тень.
Уже наступил вечер, и улица под деревьями начала темнеть. Я крутил педали, а позади в Токийский залив опускалось солнце.
С завтрашнего дня я смогу отправляться домой пораньше. В клуб помощников ходить пока не обязательно.
По-прежнему действует правило «королевской битвы». И раз уж я смотрю на вещи иначе, чем эта парочка из клуба, совсем не обязательно заставлять себя работать вместе. Я уже знаю, что собираюсь сделать, и никакая подготовка мне не нужна. Надо просто что-нибудь устроить в день выборов.
А единственное, что я могу сделать до того, это не вставать на пути тех двоих.
Даже более того.
Даже если я ничего не сделаю, а они сделают, всё хорошо. Не сомневаюсь, что они справятся лучше меня.
И я, и они не должны мешать друг другу.