Вот почему моя вера исказилась и я начал врать самому себе. То, что важно для тебя, заменить нечем. Потеряв незаменимое, ты никогда больше его не получишь. А значит, ты должен это защитить. Такая вот ложь.
Не то чтобы я что-то защищал, я цеплялся за ощущение, будто что-то защищаю.
Вопрос Юкиноситы был ультиматумом.
В притворстве нет никакого смысла. Мы оба верили в это.
…Верю ли я сейчас?
У меня не было ответа. Теперь я понимал, что притворство в попытке что-то исправить не совсем бесполезно. Я понимал, что есть и такой путь, и не мог это отрицать.
Я был не в силах что-то сказать, а устремлённый на меня взгляд Юкиноситы сквозил одиночеством. Она молчала и, кажется, ждала моего ответа. Потом поняла, что молчание и есть ответ, слегка вздохнула и мимолётно улыбнулась.
— Тебе больше не надо заставлять себя приходить…
Её голос был ужасающе добрым.
По кирпичным ступенькам прозвучали шаги. Даже при таком столпотворении на улице мне казалось, что я слышу, как они постепенно удаляются.
Юкиносита растворилась в толпе. Она была рядом и вместе с тем ужасно далеко.
Молча проводив её взглядом, я сел на ступеньки.
Только тут я заметил, что в соседнем магазине играет рождественская музыка. А на площади стоит елка, украшенная гирляндами огней и разноцветными подарочными коробочками.
Которые, скорее всего, пусты.
Словно комната нашего клуба. Но я всё равно тянусь к этой пустой коробке.
Хоть мне и не позволено этого желать.
Я сидел в оцепенении, не думая ни о чём.
Просто сидел на ступеньках и смотрел, как мерцают ёлочные огни.
Тело постепенно коченело под холодным ветром, и наконец я решился. Выдохнул заклубившийся белым паром воздух и встал.
Глянул на часы и убедился, что Юкиносита ушла совсем недавно.
Площадь перед станцией была полна народу. Кто из магазинов домой возвращался, кто из клуба.
Но мне она казалась поразительно тихой. Даже смешавшись с толпой, я не слышал ни голосов, ни рождественских песен.
Я медленно брёл по тротуару. Куда медленнее, чем хотелось бы. Потому, наверно, что всё время натыкался на спешащих со станции.
Тут были не только люди, рядом останавливались и машины. Кто поджидал кого-нибудь со станции, кто заезжал на парковку или выезжал с неё.
Одна из машин громко просигналила. Ну на фига в центре города-то?.. Я недовольно глянул в ту сторону, и, похоже, не я один.
Там обнаружился чёрный спортивный автомобиль с овальным носом. Редкая птица в здешних местах. Машина медленно подъехала ко мне, левое стекло опустилось.
— Хикигая, что ты тут делаешь?
За рулём сидела Хирацука.
— Ну, это, домой вот собрался… А вы что тут делаете?
Неожиданный человек в неожиданном месте. Хирацука вдруг расплылась в улыбке.
— Так ведь до Рождества всего неделя, верно? Решила проверить, как там у вас, а уже никого и нет. Тоже собралась домой и тут заметила тебя.
— А у вас острый глаз…
— Когда работаешь школьным психологом, ученики в «своей» форме в центре города так взгляд и притягивают.
Хирацука немного иронично улыбнулась и показала на место рядом с собой.
— Очень кстати, подброшу тебя до дома.
— Спасибо, не стоит.
— Не выделывайся, залезай. А то сзади ещё машины подъезжают, — надавила она на меня. Я глянул и увидел, что сзади действительно подкатывает машина. Да уж, судя по тону Хирацуки, деваться мне некуда.
Я неохотно подошёл к машине, но слева была только одна дверь. Двухместная она, что ли? Выбора не было, пришлось обходить с правой стороны. Кстати, у неё же и руль слева, да?..
Забравшись в машину, я угнездился на сиденье. Пристегнулся и огляделся. Сиденья и приборная доска были обтянуты натуральной кожей, алюминиевые указатели и отделка металлически поблёскивали. Крутая тачка, чёрт побери.
— Разве у вас такая машина? Помнится, летом мы на совсем другой ездили…
В деревню Чиба она нас на обычном минивене везла…
— А-а, та из проката. А это мой любимец.
Хирацука с довольным видом постучала кулаком по рулю. Так она что-то очень на типичного красавчика смахивает. У одинокой женщины и такой крутой двухместный спорткар, да?.. Как бы сказать… Сдаётся мне, отчасти из-за таких хобби она никак замуж выйти и не может…
Любимец Хирацуки взревел и сорвался с места.
Я объяснил примерный маршрут до моего дома. Хирацука кивнула и повернула руль. Быстрее всего отсюда добраться по автостраде.
Но судя по огням, что я вижу, едем мы совсем не туда.
Странно. Я посмотрел на Хирацуку. Она затянулась сигаретой и заговорила, глядя вперёд.
— Не возражаешь, если мы кое-куда заскочим?
— Ха.
Когда тебя везут на машине, грех жаловаться. Не знаю уж, куда она хочет заскочить, но если в итоге я окажусь дома, я не возражаю.
Я откинулся на спинку сиденья и положил локоть на окно, пристроив подбородок на руку. Уличные огни казались оранжевыми пятнами, наверно, из-за надвигающегося тумана.
Ноги обдувал тёплый воздух. Я почувствовал, что моё продрогшее тело расслабляется, и пару раз зевнул.
Хирацука держала руль, что-то тихо мурлыкая под нос совсем рядом со мной. Её дыхание и негромкий напев звучали как колыбельная, мои глаза закрылись сами собой. Хоть машина и относилась к спортивным моделям, Хирацука вела её так гладко, что тряски совсем не ощущалось, лишь лёгкое покачивание.
Ночная поездка незнамо куда.
Я уже почти заснул, но в этот момент машина плавно остановилась.
В окне виднелись лишь пустая дорога, редкие фонари да фары машин на встречной полосе.
— Мы на месте, — сказала Хирацука, вылезая из машины. На каком это месте?.. Я последовал за ней.
В нос ударил запах моря. Разглядев далеко впереди огни новых районов, я понял, где мы. На мосту, пересекающем устье Токийского залива. Ученики школы Соубу в феврале бегут марафон, тут его контрольная точка. На перилах парочки выцарапывают свои имена. Помню, как я над ними смеялся.
Мы отошли на тротуар, и Хирацука кинула мне банку кофе. В потёмках я едва не уронил её, но всё же сумел ухватить. Она была ещё тёплой.
Хирацука прислонилась к машине, затянулась сигаретой и открыла свою банку одной рукой. Как ни странно, такой жест показался очень уместным.
— Круто смотритесь.
— Стараюсь.
Я просто хотел её подколоть, но она восприняла мою реплику как должное. Слушайте, если вы и дальше такое лицо делать будете, я и правда начну думать, что вы крутая.
Пялиться на Хирацуку и дальше было как-то неловко, так что я повернулся к морю.
Оно казалось совершенно чёрным. Лишь его колышущаяся поверхность была слабо освещена. Волны катились так плавно, что мне даже показалось, стоит им улечься — и они не появятся больше никогда.
Пока я смотрел на море, меня окликнула Хирацука.
— Ну, как там у вас дела?
Это она про что? Сложно сказать без контекста. Но учитывая, что до Рождества всего неделя, наверно, о подготовке рождественского мероприятия.
— Весьма паршиво.
— …Хм.
Хирацука отвернулась, выпустила клуб дыма и снова повернулась ко мне.
— А что именно?
— Даже не знаю, как сказать…
— Ну, попробуй как-нибудь.
— Ха-а. Тогда…
Я задумался, с чего начать.
Главная проблема, о которой надо сказать — недостаток времени. До Рождества осталась всего неделя, тут вряд ли уже что исправишь.
Вторая проблема — непосредственная причина первой. То, как у нас всё организовано. С одной стороны у нас есть Таманава, который постоянно прислушивается к мнению остальных. С другой — Ишшики, которая постоянно на остальных полагается. Из-за того, что эта парочка оказалась во главе, мы бездарно потратили уйму времени.