Теперь надо заново сформулировать и обдумать проблемы.
Ближайшая и наиболее серьёзная, конечно, это совместное рождественское мероприятие. Хоть я и взялся помогать, ситуация на грани краха.
Плюс к тому стала ясна проблема Ирохи Ишшики. Я пропихнул её на пост президента школьного совета, но она не очень-то справляется со своими новыми обязанностями.
Более того, проблемы Руми Цуруми никуда не исчезли. Не знаю, как на ней отразились те мои летние действия в деревне Чиба, но её нынешнее положение оптимизма не внушает.
И ещё… ещё проблема клуба помощников.
Но от одной лишь мысли о ней начинало болеть в груди. И на ум не приходило ничего, даже отдалённо напоминающего решение. В голове снова и снова всплывали выражение лица сдавшегося человека, вымученная улыбка и невысказанные слова.
Зациклившись на этом, я впустую потерял уже уйму времени. Данную проблему стоит оставить на потом.
Значит, остаются три прочие. Понятные и с чётко определёнными целями.
Первое — научить Ишшики как положено исполнять свои обязанности, воспользовавшись грядущим мероприятием. Второе — сделать так, чтобы Руми Цуруми могла улыбаться даже в одиночестве. Третье — ограничить мероприятие рамками возможного, а для этого надо наладить взаимодействие с представителями школы Кайхин Сого, включая Таманаву.
Если всё получится, то за временное решение сойдёт.
Я мысленно тасовал проблемы, подыскивая решение, словно сапёр, ищущий безопасный маршрут. У всех них есть одна связующая деталь — рождественское мероприятие. Именно оно связывает всё воедино.
Мне нужно придумать способ, который позволил бы идеально с ними разобраться.
Но, покрутившись неделю на совещаниях, я понимал, что это будет крайне непросто. Не думаю, что мне по силам развернуть ситуацию в нужном направлении. Я даже с Таманавой обсуждал, что тут можно исправить.
И что мне делать? Попросить у кого-то помощи?
Попросить я могу разве что Комачи.
Но Комачи в самом разгаре подготовки к вступительным экзаменам, её лучше не трогать. До них осталось меньше двух месяцев. Нельзя мешать в столь ответственный момент её жизни.
Кто тогда остаётся? Заимокуза? Ну да, его-то я могу дёргать без всякого зазрения совести. И, скорее всего, свободного времени у него навалом. Одна беда — в такой компании у него шарики за ролики заедут. Он и с одноклассниками-то общаться толком не может, а тут столько ребят из другой школы.
…Нет, я знаю, что Заимокуза тут не виноват.
Вся ответственность лежит на мне.
Насколько же я слаб?
Почему я так сразу пытаюсь положиться на других? Однажды попросив помощи, теперь я снова, чуть что, тянусь к остальным.
Когда я успел стать таким слабым?
Узы между людьми, должно быть, настоящий наркотик. Ты невольно становишься зависимым, а сердце твоё мало-помалу плавится изнутри. И в конце концов ты начинаешь полностью полагаться на других, не в силах действовать самостоятельно.
Значит ли это, что протягивая руку помощи другим, я тем самым заставлял их страдать? Что я делал из них людей, неспособных стоять на ногах без сторонней помощи?
Хотя мы должны были не давать рыбу, а учить её ловить.
Что легко достаётся, наверняка фальшивка. Что легко пришло, столь же легко и уйдёт.
Во время эпопеи с выборами в школьный совет Комачи дала мне причину. Я убедил себя, что спасаю клуб помощников ради неё.
Потому, наверно, я тогда и ошибся.
Я должен был действовать, исходя из собственных причин, собственного ответа.
Даже сейчас я притворяюсь, что действую ради кого-то другого. Ради Ишшики, ради Руми, ради самого мероприятия.
На самом ли деле меня побуждают действовать именно эти причины? Я чувствую, что ошибаюсь в предпосылках. И думаю не о том.
Чтобы понять, что правильно, а что нет, надо начать с самого начала.
Ради чего я действовал до сих пор? В чём причина? Надо пройтись по памяти в обратном порядке.
Рождественское мероприятие должно пройти успешно ради Ирохи Ишшики и Руми Цуруми. Я помогаю, потому что на выборах школьного совета пропихнул Ишшики в президенты. Сделал я это ради того, чтобы президентом не стали Юкиносита или Юигахама. Почему я не хотел, чтобы кто-то из них стал президентом? Подсказанная Комачи причина дала мне опору, но на самом деле…
У меня было желание.
Тогда я хотел одно и только одно. Всё остальное мне было ненавистно. Но не имея возможности получить желаемое, я начал считать, что его не существует.
А всё потому, что мне казалось, будто я вижу его. Будто даже могу прикоснуться.
Вот почему я ошибся.
Теперь мне ясен вопрос. Надо думать над ответом.
Не знаю, сколько времени я размышлял. Но ночная тьма начала таять, небо — светлеть.
Всё это время я думал, но так и не смог придумать никакого способа, никакого плана, никакой стратегии. Логика, теория, софистика — всё оказалось бесполезно.
А значит, возможно… Возможно, это и есть ответ.
Уроки кончились, закончился и классный час. Я потянулся и ощутил, как в шее и пояснице явственно хрустнуло.
В школу я припёрся совершенно не выспавшимся. Едва сев на своё место, распластался на столе, пропуская всю информацию мимо ушей.
Но сейчас моё сознание было пугающе чистым.
Я всё ещё сомневался в ответе, над которым думал всю ночь. Не был уверен, правилен ли он.
Но придумать что-то ещё всё равно не получалось.
Я глубоко вздохнул и поднялся. Меня ждало одно и только одно место. Выйдя из класса, я двинулся по коридору.
Ни его холод, ни пустота меня не волновали. Сейчас моя кровь так неприятно быстро мчалась по жилам, что даже температура подскочила. Шум рвущегося в окно ветра и крики спортсменов на улице казались такими далёкими, что я их практически не слышал. Я снова и снова повторял слова, которые мне предстояло сказать, больше ни на что не обращая внимания.
Впереди уже была видна дверь, в которую мне предстояло войти. Наглухо запечатанная мёртвой тишиной.
Немного постояв перед дверью, я слегка вздохнул и осторожно постучал в неё. Хотя до сих пор всегда входил без стука. Но сегодняшняя задача требует строгого соблюдения формальностей.
Немного подождал, но ответа не было.
Тогда я постучал ещё раз.
— Войдите… — слабо послышалось из-за двери. Хм, никогда до сих пор не обращал внимания, как слышен голос из-за закрытой двери. Я взялся за ручку.
Дверь слегка скрипнула, приоткрываясь. Она казалась очень тяжёлой. Разве она всегда такой была? Я напрягся, открывая её.
Зашёл в комнату и увидел сильно удивлённые лица на своих привычных местах.
— Хикки, ты чего вдруг стучишься?
Юи Юигахама, как обычно крутящая в руках свой мобильник, озадаченно посмотрела на меня.
Заложив недочитанную книжку закладкой, Юкино Юкиносита аккуратно положила её на стол. Глаз она не поднимала.
Лишь тихо произнесла несколько слов, будто никому их не адресуя.
— …Я же сказала тебе, что не нужно заставлять себя приходить.
Я молча выслушал их, стараясь не упустить ни звука её голоса.
— …У меня к вам дело, — коротко сообщил я в ответ. Юкиносита промолчала. На комнату опустилась такая тишина, словно снизошёл ангел.
— М-может, присядешь?
Мы с Юкиноситой синхронно посмотрели на решительно заговорившую Юигахаму. Я кивнул и сел прямо напротив Юкиноситы с Юигахамой. Хм, теперь понятно, как всё это выглядит с точки зрения тех, кто приходил к нам за помощью. Стул наискосок от Юкиноситы, на который я всегда садился до сих пор, остался пустым.
— Что-то случилось? — спросила Юигахама. — Ты сегодня совсем не такой, как обычно.
Разумеется, не такой. Я же сегодня пришёл не как член клуба.
Ответ, над которым я думал всё это время, снова и снова, был только один.