— Для женщин вроде тебя есть особое название, — сказал он, вскинув голову, и яростные черные глаза проклинали Холли. — Очень грубое.
Он еще теснее прижал ее к себе, бедра к бедрам. Степень его возбуждения потрясла Холли, но Дев тут же оттолкнул ее от себя, расстегнул молнию на брюках и стащил их с длинных мускулистых ног. На мгновение Холли подумала, что он хочет взять ее силой, и, ослепленная желанием, даже хотела этого. Однако Дев ринулся прочь, отрекаясь от нее, отрекаясь от них обоих, пробежал мелководье и бросился в воду.
Холли дрожала. Ей было холодно, до смерти холодно, хотя ночь была всего лишь прохладной: тонкий слой облаков смягчил дневную жару. Она не помнила, сколько простояла, глядя на взмахи сильных рук, пока Дев плавал вдоль берега. Наконец она подобрала свою одежду, сложила аккуратной стопкой вещи Дева и пошла к машине. Он не запер дверцы, поэтому, одевшись, Холли забралась на сиденье и, обхватив руками колени, наблюдала, ждала и внутренне рыдала.
— Почему, Холли? — спросил Дев, вернувшись.
Он одевался на берегу. Просто отер мокрое тело ладонями, прежде чем натянуть рубашку и брюки. Испачканный смокинг был кинут, словно ненужная тряпка, на заднее сиденье. Дев уселся за руль, но пока не заводил мотор.
— Почему? — повторил он. — Ты должна объяснить.
— Ошибаешься, Дев, я ничего тебе не должна.
— Ты хотела меня…
— Я хотела тебя семь лет назад, — с горечью напомнила она.
— Это твое представление о мести? — с недоверием спросил он. — Как я уже говорил, для таких женщин есть свое название.
— Доверчивая, наивная, глупая… И не забудь еще одно: шлюха. Не говоря уже об эпитете, который вертится у тебя на языке. Но я вовсе не хотела распалять тебя.
— Нет? — Дев окинул ее пренебрежительным взглядом. — Удивительно. Жаль Кордри, если у тебя такая манера шутить.
— Взгляни на это с лучшей стороны, Дев. Могло быть и так, что я повела бы себя нечестно по отношению к тебе.
— Ну уж нет! Ни одна женщина меня не проведет никогда.
— Не проведет. У них нет ни малейшего шанса, верно? Поскольку ты любишь их, а потом с легкостью бросаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Тенерифе. Себя. Дивное лето любви, а после — ничего. Во всяком случае, для меня. Зато для тебя это было выгодно.
— Выгодно? О чем ты, черт побери, толкуешь?
— О деньгах, папиных деньгах. Такое случалось и раньше, как ты знаешь. Много раз. И миленькую невинную наследницу нужно было спасать от человека вроде тебя. Но Девлин Уинтер был очень умен, верно, Дев? Ты выбрал время, дождался момента, когда папа не сможет тебе помешать, и напал. Доверчивая Холли Скотт поддалась твоему обаянию и попала на крючок.
— И ты сама этому веришь?
— Поскольку ты блистал своим отсутствием куда большее количество лет, чем я смею упомянуть, чему еще прикажешь мне верить?
— О Холли, если бы ты только знала! — простонал он, проведя рукой по влажным волосам, и невольно поморщился.
Холли вспомнила про шрам.
— Дев? — вопросительно произнесла она, когда он завел мотор.
— Холли? — произнес он с той же интонацией и повернулся к ней.
— Та женщина, к которой ты спешил, когда с тобой произошел несчастный случай. Ты, наверное, очень любил ее?
— Да, Холли. Любил и люблю. Это совершенно особенная женщина, — просто ответил Дев.
Сидя рядом с ним в темноте, Холли молча кивнула, а по щеке у нее скатилась единственная слеза. Она начинала понимать. Он пострадал, и это его способ бороться. Любить их, потом бросать — и никаких тебе страданий. Никаких обязательств, никакой боли. Только наслаждение. Логичность такого решения очевидна, хоть это и слабое утешение. Дев нуждался в Холли, в любой женщине, примерно так, как человек, у которого болит зуб, нуждается в обезболивающем. И только самая большая дура на свете может вообразить нечто иное.
— Кто-то выглядит просто великолепно. Ты поздно вернулась, Холли? Хорошо провела время? — спросила Мерил, сначала заверив ее, что Джонатан спал отлично.
Но Холли уже сама убедилась, что температуры у мальчика нет и худшее позади.
Пожав плечами, она неопределенно улыбнулась. Хотя мачеха всегда поздно ложилась, но даже не вышла, когда Холли приехала домой после полуночи. Дипломатический ход? Холли мысленно поблагодарила ее за тактичность, однако, если бы даже не было сцены на пляже, она бы не стала приглашать Дева выпить на сон грядущий.
Домой они ехали в молчании, но уже без ненависти. Дев преодолел свое разочарование, а Холли начала кое-что понимать. Боль останется болью, зато ей будет легче встретиться с Девом в пятницу, когда она привезет к нему Джонатана на урок верховой езды.