– Даже если и в самом деле это произойдет, то не для того, чтобы подозрение пало на Ольгу. Камень прицельно брошен именно в вас. А так как вы ни за что не позволите, чтобы обвинили в убийстве жену, то возьмете вину на себя. Ведь так? Тогда вывод напрашивается сам: целятся в вас, а чтобы попасть наверняка, используют все возможные средства. По всему видно, что преступник жесток, ни перед чем не остановится. И мать с ребенком ему не преграда.
– Ждать недолго, чтобы узнать его намерения. У вас пропадут всякие сомнения, как только меня арестуют. И если это произойдет – а Стас в моей виновности не усомнится ни на секунду, – то вести расследование из ИВС я уже не смогу. К своим ребятам не хочу обращаться, они и сами знают, что делать. Как раз тот случай, когда выясняется, кто друг, а кто враг. Я, конечно, не теряю надежды, что рано или поздно следствие придет к правильному заключению, но лучше подстраховаться. Потому как даже сломанные часы два раза в сутки могут притвориться исправными и верно показывать время. Так и Стас, которому наверняка захочется сделать меня крайним, убедит всех, что поступает законно, предъявляя мне обвинение. Поэтому какую-то толику надежды я возлагаю и на ваше частное расследование.
Свиридов поднялся.
– Мне пора, Софья Павловна. Меня, наверное, уже ждут с наручниками. Я оставляю вам свою визитку, номера телефонов Ольги и Валерия Кротова, моего напарника. Они не в курсе, что я могу к вам обратиться. Вы им сами об этом расскажете. И будет лучше, если о вашем параллельном расследовании пока никто знать не будет. Кроме них, конечно. Нужно успеть собрать как можно больше информации, ведь Стас наверняка попытается прикрыть ваше агентство.
– Вы допускаете, что Липатов может оказаться убийцей?
– Не могу сказать. Когда-то мне это в голову бы не пришло. Но теперь… Не знаю, как насчет убийства, но подставить меня он способен. Кстати, вот вам детализация последних звонков с зарегистрированного на Марину телефона, который при ней не обнаружили. Пригодится.
И Юрий принялся выкладывать на стол перед Софьей документы.
– А это фотография Марины и паспортные данные, полученные по запросу; в пакете – снимки с места преступления и из съемной квартиры. Весь этот материал в полиции имеется. Ни паспорта, ни личных вещей рядом с телом не обнаружено.
– Может, ограбление?
– Убийство ради тряпок? Маловероятно. Но как версия имеет право быть. Хотя вещи могли и бомжи порастащить.
– Родственники у нее есть?
– Родители умерли, про сестер и братьев она не упоминала. Рассказывала только о трехкомнатной квартире в Москве. Получается, даже сообщить о смерти Марины, кроме столичной полиции, некому.
– Понятно. А теперь нам нужно заключить договор на оказание услуг. В нем следует указать… – Софья почувствовала, как слова ее зависают в воздухе, а лицо Юрия вытягивается от молчаливого недоумения. – Хотя с этим вопросом мы разберемся позже.
Как же она теперь, без договора-то? Получается, еще и шагу не успела ступить, а закон уже нарушила. Придется самой ставить закорючку вместо подписи клиента. Положено также следователя по уголовному делу, которое заведут на Юрия, в течение суток письменно уведомить о начатом ей расследовании. Чтобы следователь поскорее закрыл агентство? Вот и второе нарушение на подходе. А сколько еще всяких загогулин ее ждет впереди!
Заиграла незамысловатая мелодия, Свиридов прижал к уху сотовый.
– Привет… Да, буду через двадцать минут. Вот и все, Софья Павловна. Мне пора. Стас приглашает к себе. От него я, скорее всего, отправлюсь прямиком в ИВС. Рад был снова встретиться.
– Юрий Васильевич, вы мне не сказали причину и точное время смерти Марины.
– Точного я и сам не знаю. Лучше позвонить. Может, уже результаты вскрытия готовы. – Он набрал номер. – Вера Петровна? Здравствуйте. Свиридов. Заключение о вскрытии Казуч готово? Что там?.. Спасибо большое. Да, конечно, заберу. – Он отключил телефон. – Вот и еще один аргумент против меня. Смерть наступила между половиной первого и половиной второго ночи. Причина смерти – ножевое ранение в спину, в область сердца. Удар точный, смерть мгновенная. Если я ее не убивал – а это так и было, – то Марину убили уже после моего ухода.
«Ну почему ты не хочешь признаться или хотя бы просто предположить, что находился у Марины до часу ночи? – упрямо думала Софья. – Ведь неизвестно, сколько длился обморок. Или ты и в самом деле считаешь, что пробыл в квартире всего полчаса? Тогда как же обморок? На него остается всего пара-тройка минут. Но за это время вряд ли можно успеть собрать вещи и скрыться в неизвестном направлении».