Выбрать главу

Для воплощения своего умысла парочка встретилась у Маринки дома, где теперь проживала бабуля. От горя и выпивки эта моложавая шестидесятилетняя женщина за несколько лет стала старухой, причем истеричной старухой, совершенно невыносимой для окружающих. Маринка едва могла ее видеть, а самым ужасным казалось ей внешнее сходство бабушки со своей дочерью, Маринкиной матерью. Иногда Марине мерещилось, что ее мама не умерла, а превратилась в старую сумасшедшую ведьму.

Истерики у бабушки случались на ровном месте, Маринка, хоть и проводила значительную часть времени у Рубахиных, хорошо знала их расписание и то, как они проходили. Раз в две недели, когда бабуля по обыкновению смотрела телевизор, она начинала плакать. Слезы переходили в рыдания с причитаниями, потом – в подвывания, крик, срывающийся на визг. При этом бабуля била себя по лицу, царапала свои руки, и выглядело это настолько жутко, что пугались даже привычные ко всему врачи из скорой. Врачей привычно вызывали соседи, у которых хранилась запасная пара ключей от квартиры Маришки. Доктора обкалывали страдалицу успокоительными, а потом она спала почти двадцать часов.

Свидание было решено назначить как раз на то время, когда бабушка будет отсыпаться. И все-таки неприятности не исключались – Борьку могли начать разыскивать его родители, а Маринку – тетя Аня, и тогда Ромео с Джульеттой влипли бы по полной. Маринкино женское чутье подсказывало, что на этот раз мама Борьки вряд ли будет так же лояльна, как два года назад, застав их двоих целующимися у своего подъезда.

…Поздно ночью они прощались в прихожей, и Борька шептал ей какие-то стихи, даже не предполагая, что они расстаются очень надолго. Всего через пару дней он страшно поссорится со своим отцом, который желал видеть сына курсантом летного училища или не видеть вовсе. Борькин папаша считал себя если не богом, то уж точно – одним из его земных воплощений, может быть, маленьким божком с неплохими возможностями. И многие бы с этим согласились: он был значимым человеком в Гродине, руководил биофабрикой (дочерним предприятием градообразующего Гродинского химического завода) и, по меркам областного центра, считался человеком, мягко говоря, небедным. Сын же явно не ценил волю отца, бренчал на гитаре и самовольничал. Обычно папа звал его ласково – недоумком.

В том судьбоносном разговоре недоумок Борька выйдет из себя настолько, что позабудет, как пообещал маме не грубить отцу. Он заявит ему, что ни черта ждать от него подвигов во имя Родины, он не будет замаливать грехи своего отца-вора, который забыл, что руководит государственным предприятием, и обогащается за его счет!

Тирада сына прозвучала на фоне многозначительного маминого молчания. В несмертельных случаях Наталья Львовна умела гасить многолетние распри между своими мужчинами, но на этот раз ее сейсмограф показывал такие цифры, что баркас спасателей пришлось оставить в порту. Ответом недоумку было отцовское проклятие.

Через месяц Боб был уже в Питере, слонялся, мерз, искал пропитание, вспоминал те часы в Маринкиной комнате, ее смех, ее лицо. Мечтал позвонить, но не было денег даже на пирожок. Потом Борьку будет носить по всей России, а родители собьются с ног, разыскивая беглеца.

Объявится блудный сын только через год, да и то – не персонально, а лишь отметится письмом. Он кратко сообщит, что нашел работу в порту в одном городе, откуда поезд идет до Гродина четверо суток. В общем, не надо волноваться, мама и папа!

Для мамы он добавит пару строк – о том, как любит ее, и что-то смутное о Маринке. В своих скитаниях Борька сумел очень быстро распрощаться с детством и разуверился в слове «навсегда».

Подруге сына тетя Наташа ничего о письме не сказала. Она побоялась, что Борькина неудачная фраза обидит девочку, а ведь у нее нет мамы, чтобы утешить. Тетя Наташа зря волновалась.

Все это время Маринка, так же как и родители Борьки, сведений о нем не имела никаких, но, в отличие от семьи Сыровацких, была к этому готова. Она двигалась по избранному ею пути – поступила в художественное училище, училась с удовольствием, встречалась с парнями, веселилась на дискотеках.

В училище у нее было много поклонников, которые никак ее не цепляли, но она совсем не заводила подруг. Единственным другом женского пола для Маринки была тетя Аня. Теперь, правда, больше времени Марина проводила дома, но и маму-подружку не забывала. Как и всегда, тетя Аня была рада Светиной дочери, а особенно – в те два года, когда ее сын и его лучший друг Мишка служили в армии.

Они вернулись через два года, очень взрослые, очень красивые, очень соскучившиеся по дому, родителям и Маринке. Она почувствовала, что нравится им обоим, но не торопила события. Умение понимать саму себя подсказывало Маринке, что она уже видит перед собой того человека, с которым ей суждено связать свою судьбу до самой своей смерти. И она снова не ошиблась.