Виктор, послушав меня, сказал.
- Дело в том, что она моя девушка, по крайней мере, я имею основания так полагать.
- А как ее зовут?
- У нее чудесное имя. Настя…
- Кстати, тебя как зовут?
- Витя. А тебя?
- Меня - Женей.
- Очень приятно, - мы пожали друг другу руки.
- Ты с ней жил? – спросил я, закурив «Парламент» Виктора.
- Не знаю. Все что у нас происходило, происходило как во сне. Иногда я даже сомневаюсь, что она существует наяву. Хотя запах помню, смех, наши диалоги помню.
- А я был с ней… Два раза. После того, как ее спас, и после того, как она меня спасла.
- Ты уверен, что это было? – не изменился в лице Виктор.
- Не совсем. Она исчезала, а у меня оставалось только удовлетворение. Моральное и физическое.
- Какие-нибудь физические приметы помнишь? Родинка, шрамик, еще что-нибудь замечал?
- Нет. Она идеальна, - вздохнул я мечтательно. - Никаких примет, изюминок, скелетных изменений. А ты ведь мент, да?
- Да, - пристально посмотрел он мне в глаза. – Но к делу это не относится.
- Но к делу относится то, что я тебе рассказал все, что знаю о девушке Насте, а ты - нет. Так что рассказывай, как вы на трех джипах приехали в устье щели Темной, и что потом случилось.
Виктор молчал, разглядывая водную гладь.
- Вон, смотри, дельфины! – указательный его палец уткнулся в место, где только была крутая дельфинья голова. Их целых пять!
- А вас было семеро. Трое фактических хозяев одной большой станицы, трое их девушек и ты, мент для порядка. Правильно?
- Правильно. Все было хорошо. Девушки нажрались, как и было задумано, оставалось их чпокнуть, но с Настей что-то случилось, не пошла она под… под суд, то есть под судью, а после скандала, упреков и пощечин пошла в море и пропала. Ну, станичный голова поручил мне разобраться, оставил машину и Катю с Дианой, как свидетелей и помощников, и они уехали, сказав, что их и близко не было. Персонал кемпинга в Темной под ними ходит, потому их точно здесь не было…
- А что потом?
- Потом я прошелся почти до Инала, тебя встретил, еще кое-кого, никто Насти не видел. Наутро Катя с Дианой пошли с тобой поговорить, потому как к тому времени я был уверен, что ты с Настей общался и знаешь, где она и что собирается делать.
- А с Катей с Дианой? Почему они от меня сбежали?
- Я их недавно расспрашивал, когда они в себя пришли.
- В себя пришли?!
- Ну да. В лагерь ведь явились чумные, говорить не могли, заикались. Кто-то их сильно напугал.
- Наверное, на Настю напоролись, - засмеялся я. - Она ведь утонула, я ее откачал, и с тех пор вокруг меня ходит, но не показывается.
- Я так и знал, что утопилась! Вот дура! Судья нормальный человек, постонала бы часок, и все бы были бы довольны и смеялись! Так говоришь, она где-то рядом ошивается?..
- Да. И возможно нас сейчас видит.
- Здесь ошивается… - задумался Виктор.
- А где же еще. И мне почему-то кажется, что тебе надо опасаться. С ней что-то произошло.
- Что?
- Утопление как-то не человечески на нее повлияло…
Как только я это сказал, со скал покатился камень килограммов в десять. Путь он завершил недалеко от Виктора. Виктор занервничал, закурил, попил пива, глядя на скалы, густо поросшие сосной.
- Пойдем, поищем? – предложил я, уверенный в отказе.
- Надо сначала все хорошенько обдумать… - сказал он.
- Кто тут третий лишний?
- Я бы на твоем месте не ****ел, Женя. Ты тут живешь одиноко, там, в лагере, - махнул в сторону Инала, - удивляются, как это ты лихих людей не боишься и ночами спокойно спишь. Так что не надо тебе ни с кем ссориться, а то ведь…
- Ты меня не пугай, меня Настя бережет, давеча вот с того света вытащила.
- А я не пугаю, - то, что со мной случилось ночью, его никак не интересовало. - Боюсь только, как бы с обоими вами что-нибудь не случилось. Понял или по буквам повторить?
- Понял, - ответил я кисло. – То есть подумаю.
- Подумаешь?! А это видел? Он весьма способствует процессу мышления, – он приоткрыл сумку, и я увидел зев «Макара», заинтересованно на меня смотревший.
Если бы он все это не сказал, я бы продолжал верить, что Настя утопилась в добром уме и здравии, а не как результат какой-то дикой выходки зарвавшихся станичных голов. Но в принципе это дела не меняло, и я сказал:
- Знаешь, я уверен, что трупов никому не надо. И потому вам Настю бояться надо, потому что ни вы, ни я, не знаем, что она сейчас такое есть.
- Не понял. Ты что думаешь, что не человек она теперь?!
- Не знаю. Но одно могу сказать точно – она живая утопленница. И вполне возможно обладает какими-то особенными свойствами, возможно, сверхъестественными.
- Заливаешь, - не поверил Виктор.
Я действительно заливал, но в этой «заливке» была доля правды, и я ее эту долю выложил.
- Я ведь утонул, был на небе и вернулся. И она утонула или была утоплена, но не умерла…
= Сумасшедший дом… - только и мог сказать Виктор. - Может, и мне утонуть?
- А ты уверен, что она тебя спасать станет? Вот. Не уверен. И потому будь спокоен и не дергайся.
- Да я не дергаюсь. А эти девки, Диана с Катей, злые на нее, видимо круто Настя с ними обошлась.
- Ну, они не опасные, - махнул я рукой.
- Не опасных женщин не бывает. Эти суки детей своих в детских домах держат, чтобы всегда быть в сексуальной форме, а надо будет кого зарезать – зарежут.
- Заливаешь. Не дали что ли? Отказала мне два раза, на хочу, сказала ты?
- Да я к ним близко не подойду.
- Бог с ними. Чувствую я, сегодня ночью все решиться. И жирные коты будут сыты, и кошки целы...
- Нет, мне кажется, ты не все понимаешь, - покачал головой Виктор.
- Понимаю. Все понимаю. Если нарисуется полиция с родителями Насти, я клятвенно заверю их, что она – моя невеста, и что проблем ни у нас, ни у них нет никаких. Такой поворот событий тебя устраивает?
Как только я это сказал, мир вокруг изменился в чудесную сторону. Я изменился, Виктор изменился, даже моя палатка, казалось, расправила плечи и стала голубее.
- Это Настя колдует! – подумал я, ликуя. – Приняла мое предложение!
- Дурак, совсем тронулся, - сказал Виктор и удалился.
10.
Ночью, а точнее ранним утром, все действительно решилось. После того, как Виктор ушел в свой лагерь, мне захотелось есть, и пришлось-таки идти в Архипку. Дошел по дикой жаре, купил там разных консервов, овощей с фруктами, литруху виски (и что меня на него потянуло?), поел чебуреков с пивом и вернулся к себе – был уже вечер, и темнело. Разложив покупки по схронам (подальше от наглых енотов, наивно считавших себя членом моей семьи), я взял бутылку и спустился на берег. Уселся там на выброшенном морем чурбане, другой, побольше, пристроившийся рядом, послужил мне столиком; он принял на себя бутылку «Красного лейбла», кружок колбасы, большой, готовившийся перезреть помидор и половину среднеазиатской лепешки, к сожалению, уже остывшей. Пропустив стопарик, я любовался закатом и радовался, что не буду ставить на ночь закидушку, потому что ее нет, а новую будет изготовлена, в лучшем случае, дня через два.
Когда закат слинял за горизонт, я достал из рюкзачка садовый светильник, работавший от встроенной в него солнечной батареи, воткнул его в полулитровую бутылку с песком и налил себе еще виски, но побольше, чем в первый раз, чтобы обстоятельно закусить. Все было хорошо и вкусно, портила мой душевный микроклимат лишь мысль, что может появиться Виктор со своими разговорами и «Макаром».