* * *
- Значит, так... - продолжали уже получасовую консультацию полярные стороны моей души. - Старайся не выделяться из толпы. Ничего не трогай и никуда не лезь. Знание языка даруется автоматически. С пониманием местных законов, обычаев и традиций кухни - несколько сложнее, но ты ведь изучал историю в школе? Вот и ориентируйся по эпохе. В случае чего мы, конечно, рядом. Только не жди от нас чисто физической помощи - мы советчики. Темный и светлый, но все же советчики... - Ребята, один вопрос, почему она вообще пропала? Это из-за того, что я сжег тот злосчастный комочек волчьей шерсти? - Скорее всего, да, - подумав, ответил ангел. - Ты же знаешь подобные параллели в русских сказках. Главный герой сжигает лягушачью кожу, змеиную шкурку или утиные перья, а результат всегда один - возлюбленная исчезает с упреками... - Не забыв уточнить, где конкретно ее следует искать! - ехидно вставил Фармазон. - Ох уж эти женщины... Разыгрывают целые спектакли, а мы, лопухи, верим... - Видимо, все дело в том, - строго глядя на перебившего его черта, продолжил Анцифер, - что, уничтожая в этом мире какую-то часть оборотня, принадлежавшего, пусть даже временно, иному миру, мы нарушаем саму структуру* пространственно-временных отношений. Огонь вообще очень мощная силовая единица в борьбе с любым видом магии. Недаром святая инквизиция во все века предпочитала костер топору и веревке. Вода лишь смывает с человека последствия воздействия тех или иных сил, огонь же уничтожает их полностью. - Предлагаю эксперимент! - вновь влез в разговор неугомонный Фармазон. Зажигаем газ, а в качестве подопытного кролика используем нашего общего друга... С этими словами он неожиданно ловко вырвал перышко из белоснежного крыла ангела и сунул его в синеватый пламень. Анцифер даже вскрикнуть не успел миг, и ангела не стало! - Ну что, пошли? - Куда? - опешил я. - А как же... - Ерунда! - успокоил черт. - Он сейчас в своем мире, в Раю, у престола Господа. Не волнуйся, если что, нагонит в дороге. Да не тяни же, Серега! Ты намерен спасать свою жену или нет?! - Да. Идем, - решился я. Нечистый довольно улыбнулся, взял меня за руку и повел в прихожую к двери. - Так-с... значит, если хлопнуть - замок сам защелкивается. Ключи не забыл? Тогда вперед. Он толкнул меня в дверной проем, сзади раздался характерный звук сработавшей "собачки", а перед нами... Господи Боже, где мы? Нас перенесло в глубокую ночь, на небе горели незнакомые созвездия, и серп луны отсвечивал оранжевым. Мы находились в каком-то поле, впереди, прямо нам навстречу, двигалась непонятная процессия. Мрачная колонна людей с горящими факелами что-то несла, распевая тягучую песню. Они были одеты в длинные черные балахоны с капюшонами и производили несколько траурное впечатление. - Похоже на Испанию средних веков, - хладнокровно пояснил мой спутник. Крестный ход, что ли? Ты бы поинтересовался тут насчет своей Наташи. Если это и вправду монахи ордена иезуитов, то они должны знать обо всех оборотнях, рыщущих окрест. Послушавшись его совета (ей-богу, все повествование могло закончиться на этой фразе), я смело шагнул вперед: - Добрый вечер, господа монахи! Колонна остановилась как вкопанная. Впереди-идущие сбились с шага: по-видимому, появление незнакомого человека у них на пути было большой редкостью. Через минуту отделились двое и настороженно шагнули ко мне: - Что тебе нужно, колдун? - А... извините за беспокойство, - не сразу нашелся я: они просто сбили меня с толку таким обращением. - Дело в том, что я впервые в ваших краях... - Говори, что тебе нужно, проклятый колдун! - грозно возвысил голос один, а другой махнул рукой остальным монахам. Прежде чем я собрался с ответом, меня взяли в кольцо горящих факелов. - Господа? Товарищи? Граждане? Братья? О! Братья! Я вовсе не колдун, я поэт, к тому же из другого мира. У меня пропала... Договорить мне не дали. Люди в капюшонах резво бросились вперед и без боя взяли меня в плен. Почему без боя? Ну, во-первых, я не сопротивлялся, во-вторых, их все равно больше, а в-третьих, попытавшись воззвать за помощью к Фармазону, я обнаружил полнейшее отсутствие такового! Какой смысл драться в одиночку? Мне стянули руки за спиной, завязали полоской ткани рот и бросили в мрачную черную телегу типа катафалка, запряженную двумя дряхлыми лошадьми. Процессия поволновалась еще немного и вновь продолжила свой путь. Я чувствовал себя... неплохо. Знаете, мне казалось, что могло бы быть и хуже. А так... они идут - я еду, они дышат пылью, поднимаемой сотней ног, - я же свежим ночным воздухом, они наверняка промаршируют всю ночь, а я могу позволить себе вздремнуть. Покачивания телеги так убаюкивали... Почему бы и нет? В жизни пленника есть свои приятные моменты, и я не преминул ими воспользоваться. Сны были сумбурными... То Наташа в красном платье с открытыми плечами скакала верхом на поджаром доге во главе стаи волков, то черт Фармазон долго объяснял мне разницу между теорией и практикой иудаистской религии времен императора Нерона, то я сам с кем-то играл в карты, а потом стрелялся на дуэли из-за женщины, которую в глаза не видел, к тому же меня, кажется, там и убили. Всего не упомнишь, обрывки какие-то... Проснулся уже поздним утром, сказывалось нервное перенапряжение, обычно я встаю не позже восьми. Причем, проснувшись, открыл глаза уже не в телеге, а в каменном сыром подземелье, на охапке соломы, без всяких веревок, вполне выспавшийся. В принципе, особенных волнений не было. Все-таки я много читал и, как оказалось, вполне логично решил, что меня в любом случае сначала допросят. Так и произошло. Вскоре раздался скрежет отодвигаемых засовов, и в камеру вошел благообразный старичок в белой рясе с откинутым капюшоном в сопровождении двух дюжих стражников. - Встаньте, сын мой. Я подчинился, почему бы и нет. Старец недолго, но внимательно вглядывался в мои глаза, потом его лицо смягчилось, он покачал головой и вынес вердикт: - Этот человек не колдун. - Конечно нет. - Я попытался завязать беседу. - Вы, по-видимому, священник? А я писатель, в смысле - поэт... или как там по-вашему... Бард? Менестрель? Так вот... - Вы - язычник? - переспросил старик. - Нет, как можно. Я - православной веры. В смысле - христианин. Просто у меня сейчас некоторые проблемы... Видите ли, я женат на ведь... - Накормите его, - даже не дослушав моих слов, приказал старик. - А затем приведите в зал суда. Все трое развернулись на выход. Вскоре после того, как они ушли, в камеру заглянула невысокая женщина преклонных лет. Она положила передо мной черный хлеб и поставила кружку с теплой водой. Я поблагодарил. Она покачала головой, пробормотала что-то вроде: "Бедняжка, да за что ж такого молодого..." - и ушла. - Все это фигня! - раздался ворчливый голос сзади. - Ничего они тебе не сделают... У них доказательств нет! Че там принесли?. Хлеб и вода? Ба, какое ужасающее скупердяйство! Узник твоего ранга не должен так питаться. Серега, не унижайся, дай сюда! - Э-э-э, минуточку! - Я успел спрятать горбушку за спину, и крючковатые пальцы Фармазона схватили пустоту. Нечистый дух поморщился, философски вздохнул и критическим взглядом обвел стены моей темницы: - Да... не "Гранд-отель", что-то сыровато у тебя здесь, братец... - Это точно, по мне кажется, ты хотел поговорить о. другом. - О чем? - мило удивился он, а у меня откуда-то появилось желание молча ударить кулаком промеж этих наивно-невинных глаз. С трудом сдержав свой недостойный порыв, я напомнил: - Ты хотел рассказать о том, почему бросил меня одного на дороге. Я по твоему совету попытался выяснить, что почем, так меня окружают, вяжут, везут неизвестно куда, бросают в тюрьму, а тебя нет как нет! Кто вообще втравил меня в эту авантюру?! - Стыдно задавать провокационные вопросы голодающему, - попытался перевести тему Фармазон. - Ту не манж па сис жур? - подковырнул я. - Подайте бывшему члену Государственной думы!.. - Ты че прицепился? Че я тебе сделал? - Ты меня бросил! - Ну ни фига себе... Там прется толпа католических монахов с гробом и святыми мощами, у каждого на шее крест, в кармане Библия, во фляжке святая вода - и я же еще должен был им показываться?! Что ж я, сам себе враг? Да любому черту святая вода хуже, чем человеку серная кислота натощак! Я обещался тебя сюда провести?.. Провел. А что я голову положу за твое семейное благополучие - мы не договаривались! - Ну ты и жук... - с невольным восхищением протянул я. - Оставил меня одного с агрессивными священнослужителями, сам в кусты и носу не кажет, а как только дело к завтраку, сразу набежал на готовенькое? - Жмот! - обиделся Фармазон. - Ничего не знаю, это моя тюремная пайка. Вот тебя посадят, тогда и получишь. - Стыдно... стыдно! А еще культурный человек называется... Поэт! Слово-то какое, если вдуматься... высокое слово. Член Союза писателей! Тьфу, да за что ж тебя так обозвали... Ладно, Сергей Александрович, чего вам, собственно, от меня надо? - Ничего, - бросил я, демонстративно откусывая кусок горбушки. - Как ничего? - опешил он. - А так. Я прозрел. У меня на многое открылись глаза. Я же христианин, помнишь? Мне от нечистого, с рожками и хвостом, ничего не надо. - Э-э-э... ты, того-этого, не дури! Все понимаю, жена бросила, в дороге устал, кормежка свинская, чего не наговоришь в таком состоянии... Не волнуйся, я с тобой. Не горюй, Сергунь, щас быстренько чего-нибудь сообразим. Мы ж вдвоем сила! Ты только меня держись, не пропадешь. - Ах, Фармазон, Фармазон, опять туманишь голову нашему дорогому хозяину. И за что нам тебя дали, чем мы такое наказание заслужили? Неисповедимы пути Господни...