“Ты понимаешь, Миша, что это конец твоей карьере?” – говорит мама отцу. “Знаю, Юлечка, но иначе поступить не могу. Это долг чести”, – отвечает отец и отправляется в Россию поддержать опального героя. Через две недели после возвращения взбешённый открытой демонстрацией преданности Жукову Хрущёв увольняет моего отца в запас (правда, с правом пожизненного ношения мундира и оружия). И мы навсегда покидаем Бранд-Эрбисдорф и Германскую Демократическую Республику.
По армейским законам отец должен уходить в запас в следующем чине – чине генерала. Это не обсуждается, младшие по чину уже обращаются к отцу: “Товарищ генерал”. Портной, сняв мерку, шьёт генеральский мундир. Присланы генеральские погоны. Отец расстроен! Он не мыслит жизни без армии. Она его дом, его семья с девяти лет. Ну хоть генеральские лампасы в утешенье. И ещё одна подлянка Никиты Сергеевича и вышестоящих недругов дерзкого кавказца: отцу отменяют генеральский чин. И теперь уже до самой смерти полковник, отец отправляется с семьей в Ленинград, где ему полагается квартира. И вот я обнимаю и целую любимую бабушку, тёток – Натку и Лясика, Пепу, и ещё живы многие мои родственники по русской линии. Здравствуй, Ленинград.
Прощай, Deutschland. Здравствуй, Россия
Итак, прощай, Германия. Прощай, Саксония, Бавария, Пруссия. Прощайте, извилистые улочки небольших немецких городов, уцелевших от русских и американских бомбардировок. Прощайте, уютные кирпичные домики с весёлыми деревянными гномами в окнах.
Слово “уют” в немецком языке отсутствует. У них тепло и покой обозначаются словом “гемютлихкайт”. Я тоже навсегда расстаюсь с тем, что означает это слово, я прощаюсь с романтической природой Германии, с её зелёными холмами, с аккуратными аллеями парков, со сказочным таинственным Грюневельдом, где охотился мой отец.
Я навсегда расстаюсь со страной братьев Гримм и Гофмана. И, оставив милые сердцу черепичные крыши маленьких домов, из труб которых вьётся дымок, величественные руины рыцарских замков, попадаю в вычерченные перспективы одного из самых загадочных городов мира, на котором лежит печать его создателя, неистового императора Петра I.
Итак, Ленинград. Город, который поначалу подавил меня своей холодной строгостью, но очень быстро покорил. Город, с которым судьба связала меня навечно.
Я буду пытаться постичь и раскрыть его необычную красоту в своих рисунках, офортах и холстах, но немецкий романтический и причудливый дух литературы, поэзии и изобразительного искусства останется со мной навсегда. Я буду забывать немецкий язык, которому с прилежанием обучался в детстве, но по-прежнему восхищаться им.
И строки замечательного поэта Александра Городницкого довольно чётко выражают мои чувства по отношению к этому языку:
Итак, прощай, Дойчланд. Здравствуй, Россия.
И в тесноте, и в обиде
Положенную по армейским законам квартиру в Ленинграде отцу не дали. “Придётся подождать, товарищ полковник”, – с ехидной улыбочкой пропела канцелярская крыса военного ведомства. И бывший комендант поселяется с семьёй в шестиметровой комнатёнке, прилегающей к большой коммунальной кухне. Кухонная вонь просачивается через дверь; тесно, душно. И нас в этой каморке немало: папа, мама, сестрёнка, я и ещё Гордон и Леда – папины любимые спаниели. Леда через две недели рожает двенадцать щенят.
Отец молчит, мать ворчит, собаки лают, щенки пищат и беспрерывно фурят. Соседи за тонкой дверью что-то варят, жарят, парят. В конце концов с собаками пришлось расстаться. И вот через нескольких месяцев мучительного пребывания в этой комнатушке отцу предлагают вместо положенной квартиры ключи от двух двадцатиметровых комнат в большой коммуналке на Загородном проспекте или – снова ждать. Мать с отцом согласны на всё, лишь бы выбраться из этой пропахшей конуры. Вещей у нас немного, всего пара чемоданов с бельём и книгами. И вот мы в двух пустых комнатах, которые после шестиметровки кажутся залами. В каждой по два больших окна, из них виден купол Исаакиевского собора и, левее, купола церкви, стоящей на Сенной площади. Напротив тянутся крыши Технологического института.
В этой квартире мне придётся прожить шестнадцать долгих лет, и произойдёт много событий, прежде чем меня вышлют навсегда из Советского Союза. И опять я буду благодарен судьбе, потому что в стенах этой коммуналки произойдёт много жизненно важных событий и встреч, и я напишу множество картин, рисунков…