TOSCA - 19,23.12 – 1941-Teatro Regio di Parma
Maria Caniglia, Mario Basiola - Alberto Erede
25.12
Emilia Vera, Mario Basiola - Alberto Pedrazzoli
В театре присутствовал великий Франческо Мерли, который в этом же сезоне пел “Андре Ше¬нье”. Шестым чувством уловив происходящее, Мерли появился в артистической, чтобы меня подбодрить. Если требовательная пармская публи¬ка, по-видимому, не собирается учинять мне раз¬гром, сказал он, незачем самому добиваться это-го. Мерли обладал огромным талантом и прек¬расно относился к людям. Его искренняя вера в меня сделала свое дело. Во втором акте мое вос¬клицание “Победа! Победа!” на самом деле зна¬меновало собой победу. Эти слова прозвучали у меня как клич, как вызов собственному страху, и зал ответил овацией. Но сражение было не окончено. Все ждали арию из третьего акта. Как объяснил дирижер Альберто Эреде, публика тре¬бовала ее исполнения с традиционными нюансами, к которым почтительно относились все круп-ные тенора.
Вот где начался подлинный экзамен. Если я его не выдержу, вся хорошо спетая до этого ме¬ста опера пойдет прахом. Я собрал воедино все свое умение и только тут вдруг отчетливо осоз¬нал, чему может научить сцена. Понял, что нигде, ни в одной школе нельзя воссоздать подлинную сценическую обстановку. Атмосфера сцены помо¬гает смелым и ниспровергает робких, И я сделал на “ля” такое sforzando1, какого сам от себя не ожидал, завершив арию под ураган аплоди¬сментов. Так я превратился в любимца театра “Реджо” и уже никогда не забывал, даже впослед¬ствии, эту публику — истинных знатоков и цени-телей вокала.
В Парме я дважды пел “Богему”, пел “Манон”, “Турандот”, “Ариоданта” Нино Ро-ты, а много лет спустя в близлежащем городе Буссето — и “Отелло”.
Помню, в “Ариоданте” - с дирижером Гавад-зени - я выложил все свое вокальное богатство, и, услышав меня, другой дирижер, маэстро По¬деста, предложил мне петь с ним “Аиду”.
ARIODANTE - 22.11 – 1942 - Teatro Regio di Parma
Nino Manfrin, Elda De Compadri, Luigi Borgonovo - Gianandrea Gavazzeni
Я пере¬пугался. Слишком преждевременно было браться за подобный репертуар. С другой стороны, не сле¬довало и отказываться от столь лестного предло¬жения. Мне не хотелось выглядеть неблагодар¬ным. И я бежал. Буквально бежал из Пармы в пять утра, когда никто не мог задержать меня и уговорить остаться.
Настал день, когда мой покровитель полковник Нинки покинул миланскую авточасть. военные события стремительно развивались, и стало даже казаться, что моя добрая звезда вот-вот закатится. Но меня прикомандировали всего лишь к военному комиссариату. Здесь на¬чальствовал полковник Джованнини, который был просто помешан на опере и дружил с Аурели-зно Пертиле. Я нередко пел у него в доме. “Этот рояль неважно настроен, — говорил он, — но ты не обращай внимания. На нем даже Бенедетти Микеланджели играет”. И действительно, Бене¬детти Микеланджели в то время тоже проходил военную службу в Милане.
Напротив дома, где жил полковник Джован¬нини, через площадь проживал маэстро Антонио Вотто. Однажды полковник позвонил ему по те¬лефону и, сообщив, что есть тенор, которого не¬обходимо послушать, прислал меня к нему. Я спел Вотто весь первый акт “Баттерфляй”, а когда окончил, тот, развернувшись на крутящемся табу¬рете перед фортепиано, только и спросил: “Ты “Девушку с Запада” знаешь?” Я ответил отрица¬тельно, и мы распрощались. Но спустя несколько дней он взял меня с собой в Роэиньяно петь “Бат¬терфляй”. Все это происходило к большому удо¬вольствию полковника, очень любившего устраи¬вать всякие концерты, в том числе домашние, с участием профессиональных певцов и приглашать на них других офицеров, увлекающихся оперой.
Впрочем, удовольствие полковника Джовакнини длилось недолго. Как-то раз, копаясь в ми¬нистерских циркулярах, я вдруг обнаружил, что имею право на демобилизацию, и бросился к пол¬ковнику, размахивая листком. Тот прочитал до¬кумент, и лицо его потемнело. Я даже подумал было, что ошибся и что циркуляр не имеет отно-шения ко мне. Но Джованнини голосом обману¬того любовника произнес: “Дорогой Марио, так, значит, ты уходишь…” Радость моя в тот момент была столь велика, что я не проникся его огор¬чением. Однако и моему ликованию вскоре при¬шел конец. Объявили всеобщий призыв. Была весна 1943 года, и союзники уже вступили в Си¬цилию.
LA BOHEME - 28.05 – 1943 - Teatro Regio di Parma
Adriana Perris, Giuseppe Valdengo, Dora De Stefani, Dario Caselli - Rainaldo Zamboni
28.05
Emma Tegani, Giuseppe Valdengo, Dora De Stefani, Dario Caselli - Rainaldo Zamboni
1943-11 June Teatro F. Marchetti, Camerino, with Ciani, Ghirardini, Lombardo,
cond. Strano
В далеком Тревизо Рина ожидала нашего первенца, когда перемирие от 8 сентября вселило в нас надежду на окончание войны. Впрочем, ил¬люзия пролетела мгновенно. На следующий день танки и броневики нацистов окружали и брали тысячами итальянских солдат в плен, и сам я чудом спасся от вывоза в концлагерь. Меня пос¬лали с каким-то поручением в отдаленный штаб, и, возвращаясь, я издали увидел, что наша казар¬ма окружена немецкими танками. В грузовиках посреди двора сидели только что захваченные в плен итальянские солдаты.
С этого момента начался самый странный, самый страшный и вместе с тем ярчайший пери¬од моей жизни. Дни напролет я крутил педали велосипеда. Пришлось обучиться всем уловкам, чтобы избегать фашистских облав и в то же вре¬мя появляться в театрах областей Венето и Лом¬бардии. Весь 1944 год, а также начало 1945-го я
пел. Италия лежала в руинах под бомбами, истер¬занная немецко-фашистской оккупацией. А я пел. Это был мой гимн жизни посреди разрухи и смерти. Я пел где придется, как придется и за что придется.
LA BOHEMA - 1943-08 [2 times] & 11 December Teatro La Fenice, Venezia, with
Favero/Fontanelli, Marini, Lombardo, cond. Del Campo
1943-29 & 31 Oct., 7 Nov. Teatro Nuovo, Milano, with Favero, Malatesta, Serpo,
cond. Podestа
MANON LESCAUT - Teatro Regio di Parma - 6,8.01 - 1944
Carla Castellani, Giuseppe Valdengo - Giuseppe Podesta.
LA BOHEME - Teatro Regio di Parma - 11.01.1944
Mafalda Favero, Giuseppe Valdengo, Dora De Stefani, Dante Sciacqui - Giuseppe Podesta
LA BOHEME - 1944-21 & 23 January Teatro Sociale, Como, with Minazzi, Stabile, Buttironi,
cond. Del Campo
1944-27 & 30 January Teatro Carcano, Milano, with Scuderi, Guelfi, Lombardo,
cond. Polzinetti
1944-19 & 20 February Teatro Comunale, Treviso, with Petrella, Marini, Baracchi,
cond. Narducci
1944-24 & 27 February Teatro Sociale, Trento, with Petrella, Marini, Baracchi,
cond. Cecchetti
1944-1 & 3 March Teatro Cumnale, Rovereto, with Petrella, Marini, Baracchi,
cond. Cecchetti
1944-6 & 7 March Teatro Nuovo, Verona, with Petrella, Marini, Barachi, cond.
Strano
1944-12 & 13 April Teatro del Popolo, Torino, with Favero, Vanelli, Latinucci,
cond. Podestа
1944-24, 25 & 27 December Teatro Verdi, Padova, with Broglio Mora, Demitry,
Mazzucato, cond. Zennaro
MANON LESCAUT - Teatro Regio di Parma - 6,8.01 - 1944
Carla Castellani, Giuseppe Valdengo - Giuseppe Podesta.
TURANDOT - Teatro Regio di Parma - 25,26,30.12 - 1945
Alma De Grassi, Dolores Ottani,Romano Gardelli - Giuseppe Podesta
Раз в Падуе импресарио в качестве гоно¬рара выдал мне восемь килограммов масла. В другой раз, когда мы с Риной направлялись на ве¬лосипеде с прицепленной к нему тележкой муки в Венецию, где мы жили беженцами, нас задержал агент гестапо в штатском и, проверив докумен¬ты, решил, что Рина еврейка, поскольку фамилия ее матери - Цукерман. Я вмешался со всей реши¬мостью отчаяния и запротестовал, объясняя, что ее отец — почетный инвалид первой мировой вой¬ны. Но тем самым лишь усугубил каше положе¬ние. Меня заставили предъявить и мои докумен¬ты. Это были документы молодого мужчины, ко¬торый после 8 сентября не примкнул к республи¬ке Сало. Слава богу, в сумятице гестаповец забыл обратить на это внимание. Я прекрасно помню как у входа на мост через Лагуну, в своем свет¬ло-мышином плаще, который сливался с тума¬ном, он разворачивал меня в профиль, чтобы пос¬мотреть, не “семитский” ли нос у этого Дель Мо-нако!
Венеция была заполнена служащими римских министерств, переселенными правительством Муссолини на Север. Мы с превеликим трудом сняли комнату рядом с театром “Ла Фениче”. Я пел “Богему” в театре “Малибран” и “Бат¬терфляй” в Падуе.