Тренер учил нас, как принимать мяч на грудь, останавливать его плечом, бедром, ступней. Но особое впечатление на нас произвели его наставления, как вести себя до получения мяча. Большинство тренеров удовлетворено, если игрок принимает стойку перпендикулярно мячу и останавливает его таким образом, чтобы исключить резкий отскок, чем может легко воспользоваться соперник. Валдемар учил нас принимать мяч в боковой стойке, это позволяет и контролировать перемещение мяча, и следить за расположением других игроков. В результате мы научились мгновенно передавать мяч товарищу, не теряя времени на разглядывание, кто где находится на поле.
Он учил нас удару с «подкруткой» в правую или левую сторону, в зависимости от интенсивности придаваемого мячу вращательного движения. Этот прием имеет особое значение при выполнении свободных и штрафных ударов. У «подкрученного» мяча больше возможности оказаться в сетке ворот, нежели у «прямого». Мы научились при дриблинге закрывать мяч корпусом от соперника, пытающегося отобрать мяч. Тренер учил нас работе руками при ведении мяча, особенно же в момент нанесения удара. Я уже не говорю о финтах с резкими смещениями вправо и влево от соперника в тот момент, когда мяч идет прямо на нас. Если же соперник вступает в единоборство, мяч успевает проскочить мимо и вновь оказаться в ногах у выполнившего финт игрока.
Тренер помог нам освоить известный удар через себя в падении на спину.
Мне почему-то приписывают заслугу внедрения этого приема в футбольную практику. Думаю, что пальма первенства принадлежит Леонидасу, популярному игроку бразильской сборной, который, кстати говоря, в 1934 году играл вместе с Валдемаром ду Бриту. Сейчас этим приемом владеет почти каждый бразильский футболист. Применяется он редко, но при чистом исполнении производит яркое впечатление. Итак, тело пружинящим движением подбрасывается вверх и принимает горизонтальное положение, бьющая нога согнута в колене. С приближением мяча нога распрямляется, руки разведены в стороны, чтобы смягчить падение на землю. Вот и вся премудрость. Замечу, что из всех моих голов, кажется, только четыре или пять были забиты этим приемом. Тем не менее каждый бразильский футболист мечтает о возможности продемонстрировать такой удар для удовольствия своих болельщиков.
Короче говоря, Валдемар ду Бриту, как и обещал, научил нас всему, что знал сам, а знал он много.
В свободное от тренировок время я по-прежнему старался подработать. На деньги, заработанные Дондиньо и дядей Жоржи, и на то, что получал отец за выступление в профессиональном клубе, можно было купить все меньше и меньше — давала о себе знать инфляция. А у нас в семье подрастала девушка, моя сестра Мария Лусия, ее надо было одевать. А был еще Зока, который, не в пример мне, хорошо учился и нуждался в книгах. Ну и, конечно, всем нам требовалось есть.
Для чистильщика сапог я уже повзрослел. Да и заработанных при этом денег было недостаточно, чтобы хоть немного помочь семье. Вдобавок ко всему мне было смешно и даже неловко сидеть на своей сапожной аптечке рядом с каким-нибудь семилетним мальчишкой, невольно выступая в роли его конкурента. Мне казалось, что я прямо изо рта вырываю хлеб у этого мальчугана.
И тогда я занялся другим делом — стал продавать пирожки во время остановки поездов, так как в то время в них еще не было вагонов-ресторанов. Такой подросток, как я, худощавый, небольшого роста, производил, наверное, жалкое впечатление.
Аппетитные пирожки, которыми я торговал, были большим искушением. Вырученные деньги и непроданные остатки я сдавал сеньору Розальбино и его жене доне Филомене, которые на пару выпекали эти пирожки, и терпеливо дожидался расчета хозяев со мной.
Однажды дона Филомена, пересчитав деньги и оставшиеся пирожки, с укором посмотрела на меня:
«Ты съел четыре пирожка».
Меня потрясло это обвинение.
«Кто? Я-я-я?»
«Или ты стащил часть денег!»
Я прямо оторопел. Это я своровал? Сын доны Селесте — вор? От одной только мысли кровь ударила мне в голову.
«Тогда, где эти пирожки? Или деньги?»
Я судорожно искал ответ. Действительно, в чем же дело? Ведь мы оба заинтересованы в том, чтобы разобраться.
«Наверное, кто-то стащил их с подноса, когда я на секунду отвлекся…»
Тяжело вздохнув, хозяйка дала мне немного денег. Нет, не все, что мне причиталось.
«Пеле, завтра, прежде чем прийти сюда за пирожками, поешь, пожалуйста, дома, ладно?!»
Глава седьмая
Меня часто спрашивают, приходилось ли мне как темнокожему сталкиваться с проявлением расовых предрассудков.
Должен сказать, что в Бразилии расовые предрассудки не получили широкого распространения. В нашем доме бывали люди разного цвета кожи — черные, белые, мулаты, японцы, — и никто из них ни на минуту не задумывался на этот счет. В Бразилии очень немногие в состоянии ответить, сколько в них «черной», «индейской», «белой» или какой-либо другой крови. Первые поселенцы прибывали в Бразилию без жен. Они не вели холостяцкий образ жизни. Подруг себе они находили среди индианок. То же самое можно сказать и о первых рабах[5], завезенных в Бразилию. Такие понятия, как cadocfo — смешение белой и индейской крови, preto — чернокожий, mofeque — уличный мальчишка, но в современном языке употребляющееся в значении чернокожий уличный мальчишка, crioulo — абориген, чернокожий от рождения, но теперь означающее вообще чернокожий — все эти понятия не имеют уничижительного оттенка в Бразилии.
Это вовсе не означает, что у нас вообще отсутствуют расовые предрассудки. Дискриминация по большей части носит экономический характер, и поскольку в городах черных большинство, от нее в основном страдают именно черные. Богачу с темным цветом кожи и в Бразилии живется хорошо, для бедняка же, независимо от цвета кожи, всяких ограничений достаточно.
Мне запомнился один случай. Это было давно. Я тогда играл за «Сантос». Нам предстояло выступление в Араракуаре. Выехали мы с таким расчетом, чтобы поужинать там и хорошенько выспаться перед игрой на следующий день. Как обычно, взяли шесть такси, причем я оказался в последней машине. Вместе со мной был еще один игрок команды и шофер. В дороге наша машина сломалась, и поскольку мы были замыкающими, никто этого не заметил. Когда мы добрались до места, все уже давно поужинали. Услышав наши объяснения, кто-то спросил: «А почему вы не попросили, чтобы вас подвезли?»
Я среагировал мгновенно: «Ну кто же рискнет посадить к себе в машину трех темнокожих парней на пустынной дороге, да еще ночью?»
Я вполне допускаю, что немногие осмелились бы так поступить, поэтому моя реакция была однозначной. Повторяю, мне лично не приходилось сталкиваться с расовой дискриминацией, но вместе с тем нельзя не признать, что случаи ее проявления в Бразилии встречаются.
Как-то во время нашего турне по Африке мы приехали в Дакар. Пока нас размещали в гостинице, столпившиеся у дверей люди пытались заглянуть в комнату, чтобы посмотреть на меня. Владелица гостиницы, француженка, не скрывая своего отвращения к толпе, попросила африканца-полицейского убрать «черных дикарей». Но полицейский среагировал по-своему: вместо того чтобы отогнать столпившихся от дверей, он арестовал хозяйку за такие слова. Несколько часов спустя муж арестованной и некоторые служащие гостиницы пришли ко мне и стали упрашивать поговорить с властями, считая, что мое вмешательство поможет вызволить эту женщину из тюрьмы. Я с удивлением посмотрел на них и сказал, что она оскорбила людей, ради которых я приехал сюда играть, что она оскорбила их, имея в виду цвет их кожи, что я такой же темнокожий, как они, поэтому я тоже чувствую себя оскорбленным. Владелица гостиницы так и оставалась в тюрьме, пока мы не уехали из Дакара.