Я полагал, что мои успехи на футбольном поле позволяют мне рассчитывать на существенное повышение жалованья, которое уравняло бы меня в финансовом отношении с другими игроками. Однако руководство клуба смотрело на это по-другому. Было сказано, что мне только шестнадцать лет, что я все еще слабоват физически и поэтому легко подвержен травмам. Значит, в случае получения травмы им придется платить мне до тех пор, пока я не перестану играть за клуб, точно так же, каким пришлось материально обеспечивать Васконселоса, когда его травмировали, хотя после этого происшествия клуб уже не мог в полной мере воспользоваться его услугами.
Мне объяснили, что стаж моих выступлений в «Сантосе» еще невелик. Поэтому я должен радоваться повышению жалованья на целую тысячу крузейро, то есть на двадцать процентов, что является проявлением щедрости дирекции клуба. Сразу получить двадцатипроцентную надбавку — это надо уметь ценить.
Валдемар ду Бриту был недоволен аргументами дирекции. По-другому реагировал Дондиньо. Для него шесть было больше пяти и в любом случае больше того, что я мог бы зарабатывать на обувной фабрике. Мне же было все равно. Больше всего на свете я хотел играть в футбол, и, конечно, было приятно, что за это мне еще платили.
8 апреля 1957 года был подписан мой первый настоящий контракт с клубом «Сантос» сроком на шестнадцать месяцев, и я стал получать жалованье, которое составило шесть тысяч крузейро в месяц.
В июне 1957 года проводился турнир «Маракана», в котором выступала сборная команда, составленная из игроков «Сантоса» и «Васко да Гама». В ней мне предложили сыграть центральным нападающим — большая честь для шестнадцатилетнего парня. Турнир оказался незавершенным (теперь уже не помню почему), но он запомнился мне прежде всего тем, что тогда я впервые вышел на поле гигантского стадиона «Маракана» в Рио-де-Жанейро. Впервые в жизни я увидел на стадионе такое огромное скопление народа. Мы обыграли португальскую команду «Беленензе» со счетом 6:1, причем я забил три гола. Потом нашим противником было «Динамо» (Загреб, Югославия), этот матч мы свели вничью 1:1, единственный забитый нашей командой гол был мой. Четыре дня спустя мы встречались с «Фламенго», опять ничья 1:1, и опять автором забитого гола был я. Этот заколдованный счет словно преследовал нас: через три дня в матче с известным клубом «Сан-Паулу» — снова 1:1 и снова мой гол.
Мы вышли на первое место, когда турнир был прерван. Тем не менее наша игра получила высокую оценку. Я был признан лучшим бомбардиром турнира. В отчетах о матчах часто упоминалось мое имя. Думаю, именно поэтому Сильвио Пирилло включил меня в бразильскую сборную для встреч со сборной Аргентины на «Кубок Рока». Теперь я уже не сомневался, что родные и близкие знают о моих успехах и наверняка гордятся мною.
В те дни мне впервые представился случай по-настоящему познакомиться с тогдашней столицей Бразилии Рио-де-Жанейро. Я и раньше бывал там с «Сантосом», но это были однодневные заезды. Теперь же в связи с турнирами «Маракана» и «Кубок Рока» я жил в Рио и не терял даром ни одной минуты.
Рио оказался городом, каким представлялся мне в моих грезах, каким его рекламировали проспекты туристских фирм. Однако нам показали куда больше, чем туристам. Мы увидели Гавею с ее огромной, возвышающейся над округой скалой, по которой струятся воды источников; Тижуку — живописную песчаную косу, расположенную в нескольких минутах езды от центра города. Там был замечательный ресторан, где подавали вкусные креветки. Я не раз спрашивал себя, ощутил бы я всю эту удивительную красоту, если бы Рио был моим родным городом или если бы Тим привез меня сюда еще раньше и я бы уже играл за клуб «Бангу»? Не знаю. Не берусь судить. Я люблю Сантус, но полюбил и Рио, потому что Рио любит каждый бразилец. Они разные, эти два города, но их многое роднит — в основном тропические красоты, дружелюбие людей и прекрасная погода.
Я уже говорил, что на поле мы с Део подменяли один другого. Никто из нас не испытывал друг к другу зависти или обиды. Такие же отношения складывались у Тите, когда он уступал место Пепе и оставался на скамейке для запасных. Я говорю об этом потому, что такое можно наблюдать далеко не во всех футбольных командах Бразилии. Ведь футболист стремится к известности, славе, а их он может добиться, лишь демонстрируя свое мастерство перед болельщиками, представителями прессы, радио и телевидения. Пока же игрок сидит на скамейке для запасных, никто не знает, хороший он футболист или плохой. Многие рассуждают примерно так: если, мол, кого-то не выпускают играть, он наверняка ничего особенного собой не представляет. К тому же, если игрок весь матч просидит на скамейке для запасных, при выигрыше ему достанется весьма малая доля премиальных. Для профессионала выход на поле имеет жизненно важное значение.
Заслуга Лулы была в том, что он привил нам чувство дисциплины. Тренер считал: цель футбольного состязания заключается в том, чтобы победить противника, не увлекаясь индивидуальной игрой. С другой стороны, он всегда давал возможность игроку раскрыть свои способности, не ставя под удар исход турнира или даже отдельного матча. В любом случае Лула принимал во внимание самочувствие футболиста к моменту игры, его психическое состояние, его взаимоотношения с другими игроками на поле и прочие факторы, которые по-разному могут проявляться в разных обстоятельствах. В общем, тренерская работа — дело архисложное.
Между тем, жизнь шла по привычной схеме — пляж, футбол, иногда посещение кинотеатра, все остальное время в клубе. В один прекрасный день я познакомился с очень известным баскетболистом из Рио по имени Раймундо. Он получил травму на баскетбольной площадке, вернулся в Сантус и стал тренировать детскую баскетбольную команду нашего клуба, а иногда помогал Луле в работе с нами. Как-то Раймундо сказал, что мне, наверное, было бы приятнее жить не в клубе, а в домашней, семейной обстановке. Его жена дона Георгина держала пансион, и Раймундо предложил мне перебраться к ним. Так в середине 19S7 года я переехал к доне Георгине. Этим была очень довольна дона Селесте, она сразу же приехала из Бауру, чтобы посмотреть, что за люди стали новыми родителями для ее сына. Дона Георгина и Раймундо на самом деле стали моей второй семьей.
После первенства мира в Швеции наша жизнь вернулась в свою привычную колею.
Свой первый матч — нашим соперником был клуб «Жабакуара» — мы сыграли 16 июля. После нашей победы в Стокгольме прошло ровно семнадцать дней, но мне казалось, что прошло семнадцать лет, столь далекими представлялись мне совсем еще недавние волнующие события. Гетеборг, стадион «Ню Уллеви», стадион «Солна», Лена, красивые девушки, незабываемые дни, радость возвращения на родину в ранге чемпионов мира, безумный прием, оказанный нам по этому поводу, — всего этого, казалось, вовсе не было, а если было, то происходило в каком-то фантастическом сне.
Возобновились игры футбольного календаря, и нам приходилось выступать каждые три-четыре дня. Дель Веккио принял предложение одного из европейских клубов, «Сантос» не стал препятствовать, в результате я оказался основным центральным нападающим команды. В 19S8 году, после чемпионата мира, я участвовал в сорока четырех матчах, из которых «Сантос» выиграл тридцать один, восемь свел вничью и лишь пять проиграл. Я был признан лучшим бомбардиром: в тридцати восьми встречах мне удалось забить пятьдесят восемь голов.
По возвращении из Стокгольма менеджеры «Сантоса» увеличили мне жалованье с шести до тринадцати тысяч крузейро, а в августе того же года, когда истек срок моего контракта, я подписал новый — еще на один год. Мое ежемесячное жалованье теперь составляло пятнадцать тысяч крузейро (это не считая премиальных, а они все время возрастали). Родители уже полностью выплатили за дом в Бауру (он, правда, был не самый дорогой на фоне соседних). И теперь я попросил отца заняться его благоустройством, как того пожелает дона Селесте. На заработанные мною деньги родители стали регулярно ездить ко мне в Сантус. Так что все у меня в жизни складывалось весьма благополучно.