Но я уверен, что, несмотря на критику в мой адрес, бразильцы меня поймут. Я уверен, что в таких обстоятельствах любой нормальный человек на моем месте поступил бы точно так же.
Глава семнадцатая
27 августа 1970 года у нас родился второй ребенок, сын, которого нарекли Эдсоном Холби Насименту. Вскоре после его рождения мы и крестный отец, профессор Маццей, дали мальчику прозвище Эдиньо. Клянусь, я не тыкал его в маленькие крепкие бедра пальцем и не приговаривал при этом, что из него получится хороший футболист. Если Эдиньо захочет посвятить себя футболу, пусть будет так. Но с рождением сына я сделал для себя вывод, что независимо от того, кем он станет, мой образ жизни надо решительно менять. Этот вопрос мы с Розмари обсуждали очень долго и подробно.
Не вызывало сомнений, что придется резко сократить бесконечные поездки, которые надолго отрывали меня от дома. Семья хотела, чтобы я уделял ей больше времени — и это желание совпадало с моим. К тому же больше внимания требовали коммерческие дела. А для этого надо было кое-что менять в моей привычной жизни.
Прежде всего я решил закончить свои выступления за национальную сборную, поскольку все матчи команда проводила вне Сантуса. А это влекло за собой необходимость расторгнуть контракт с клубом «Сантос». Половину всех матчей клуб «Сантос» проводил на своем стадионе на Вила Бельмиро, однако остальные игры были связаны с долговременными турне, которые проходили в разных частях мира. Поездок этих на мою долю выпало более чем достаточно. Я устал от бесконечных перелетов, устал чуть ли не каждый день упаковывать и распаковывать чемоданы. Кроме того, я наконец-то сел за учебники, чтобы поступить в университет и стать тренером. А разъезды, естественно, были связаны с пропусками занятий. Из всех учащихся на земле я, наверное, меньше всех имел моральное право на поблажки, тем более что твердо решил закончить университет и получить диплом профессионального тренер.
Что побудило меня сесть за учебники? Веские причины. Довольно часто приходилось выступать в разных университетах, высших учебных заведениях и даже в больницах и рассказывать о футболе, истории его возникновения, игровом мастерстве, заграничных поездках, отвечать на интересовавшие слушателей вопросы. Я всегда просил профессора Маццея сопровождать меня, чтобы помочь разобраться в вопросах, на которые не знал как ответить. Их было куда больше, чем я предполагал. Я всегда отдавал себе отчет в том, что в моем образовании имеются значительные пробелы, но особенно остро чувствовал это во время таких встреч. Под их влиянием я твердо решил, что мои дети должны получить любое образование, какое они пожелают. И то, что их отец закончит университет, а не останется на всю жизнь с четырехклассным образованием, послужит примером для подражания. Профессор Маццей настаивал на продолжении учебы, его поддержали Розмари и брат Зока, изучавший теперь право. Я не стал возражать.
Но одно дело хотеть снова сесть за школьную парту и совсем другое — добиться, чтобы тебя приняли в университет. Для этого необходимо было представить аттестаты об окончании средней школы и курсов по подготовке в высшее учебное заведение, а затем сдать вступительные экзамены.
В общем, передо мной стояла трудная задача. Но я был настроен на учебу и сдачу экзаменов, подобно тому, как раньше всеми силами старался избегать и того, и другого. Прежде всего мне предстояло сдать экзамены и получить аттестат об окончании средней школы. Взяв репетитора, я вместе с профессором Маццеем всерьез принялся за дело. Прозанимавшись год, я почувствовал, что к экзамену готов. Перед дверью в комнату, где находилась экзаменационная комиссия, профессор Маццей похлопал меня по плечу:
«Вперед, Пеле. Не надо волноваться. Ты хорошо потрудился. Выброси из головы мысль, что можешь провалиться».
Мне вспомнилось, как мы ехали в Сантус на автобусе с Валдемаром ду Бриту и тот тоже старался пробудить во мне уверенность в собственных силах. Видимо, мои учителя во мне не ошиблись — экзамен я сдал без особого труда. Наверное, благодаря хорошей подготовке.
Теперь на очереди были экзамены за подготовительные курсы. На это ушел еще год постоянных занятий с репетиторами и профессором Маццеем. Этот год тоже не прошел даром. Сдавать экзамен я поехал в Апаресиду, очаровательный городок в долине реки Параиба, где-то на полпути между Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Мой старый друг Зито держал здесь ферму, у него я провел ночь накануне экзамена. Признаться, я мало спал и очень волновался. Помню, рано утром я взял у Зито лошадь и, как бразильский Дон Кихот, отправился на экзамен. Привязав лошадь к забору, я глубоко вдохнул и, не выдыхая, вошел в класс. На пороге я попытался изобразить подобие улыбки, но-у меня ничего не получилось. Учителя действительно подготовили меня неплохо. Экзамен продолжался несколько часов. Только выйдя из комнаты, я почувствовал, как устал. Но экзамен был сдан. А неделю спустя у меня в руках был драгоценный документ, в котором говорилось, что мне разрешается сдавать экзамен для поступления в университет. Я снова засел за книги.
Главный экзамен пришлось сдавать в Сантусе. Учебники вконец замучили меня, но я твердо решил, что не отступлю, покуда не получу заветного диплома. Теперь я нисколько не сомневался, что преодолею любые преграды (все эти годы я не переставал играть за «Сантос»). Экзамен я сдал! И пусть я не был среди самых лучших, то есть мое имя не значилось в верхней части списка, тем не менее сдал. А это самое главное!
Экзамен проводился по разным предметам: истории Бразилии, математике, гуманитарным наукам. Кроме того, поскольку я поступал на факультет физической культуры, мне пришлось показать свое умение в беге, прыжках, подтягивании на турнике, лазании по канату и в других видах физических упражнений. На мою беду, было среди них и плавание. А подобно многим бразильцам, проводящим массу времени на пляже, у воды, или многим морякам, я так и не научился толком плавать. Мне предстояло преодолеть целых двадцать пять ярдов и не утонуть! Но даже эта дистанция была не в состоянии охладить мой порыв к учению.
Я устроил себе выходной день, договорился насчет бассейна, и к вечеру уже достаточно уверенно держался на воде. Я, разумеется, не смог бы составить конкуренции чемпиону мира Джонни Вейсмюллеру, но положенные двадцать пять ярдов одолел, вылавливать меня из бассейна не пришлось. Преодолев все препятствия и преграды, я был наконец принят в университет!
Пока шла подготовка к экзаменам за среднюю школу, подготовительные курсы и для поступления в университет, я, в общем, распоряжался своим временем, как хотел. Но как только я стал студентом, прибавились новые трудности — обязательное присутствие на занятиях. Правда, руководство университета не возражает, если студент разъезжает в составе профессиональной клубной команды. К вынужденным пропускам оно относится с пониманием и переносит ему экзамены на более поздний срок. Но если таких пропусков набирается слишком много и студент не в состоянии сдать отсроченные экзамены, в этом случае пощады не жди.
В команде «Сантос», кроме меня, было еще несколько студентов, и профессор Маццей делал все возможное, чтобы наши бесконечные поездки не вредили учебе. Профессор следил, чтобы во время турне или в период пребывания в «концентрации» мы не выпускали учебников из рук. Он проводил с нами «походные» занятия и своеобразные зачеты, чтобы по возвращении мы не отстали от своих товарищей по университету. Иногда, вернувшись из продолжительной поездки, мы обнаруживали, что по пройденному материалу не только не отстали от программы, но даже ушли вперед. Профессор Маццей заслуживает огромной благодарности за то, что некоторые игроки клуба получили университетский диплом.