Примерно в то же время мой кузен, горячий поклонник «Рамаяны»[24], предложил мне и моему второму брату выучить «Рама Ракшу»[25]. Мы заучили ее наизусть и взяли себе за правило повторять каждое утро вслух после омовений. Мы придерживались такой традиции, пока жили в Порбандаре, но как только перебрались в Раджкот, традиция забылась, поскольку я не слишком верил в нее. Повторял же я «Рама Ракшу» отчасти потому, что гордился своим правильным произношением.
Больше всего меня впечатлило чтение «Рамаяны» отцу. В один из периодов своей продолжительной болезни он находился в Порбандаре. Там он каждый вечер слушал «Рамаяну», а чтецом был один из самых известных поклонников Рамы — Ладха Махарадж из Билешвара. О нем говорили, что он вылечился от проказы без всяких лекарств, прикладывая к пораженным участкам тела листья билвы, принесенные в жертву образу Махадевы в храме Билешвара, и обращясь к Раманаме. Именно вера исцелила его. Не знаю, правда это или нет. По крайней мере, мы верили в его историю. Когда Ладха Махарадж начал читать «Рамаяну» отцу, на его теле уже не было никаких следов проказы. Он обладал мелодичным голосом. Он читал дохи (куплеты) и чопаи (четверостишия), а затем объяснял их смысл, увлекаясь сам и увлекая слушателей. Тогда мне было, судя по всему, около тринадцати лет, но я прекрасно помню, как был зачарован чтением. Так я полюбил «Рамаяну». «Рамаяну» Тулсидаса я считаю величайшим духовным произведением.
Через несколько месяцев мы перебрались в Раджкот. Там уже не устраивалось чтений «Рамаяны», зато «Бхагавад» читали каждое экадаши[26]. Иногда я присоединялся к слушателям, вот только чтец совсем не вдохновлял меня. Ныне я понял, что «Бхагавад» — это книга, которая может вызвать истинный религиозный экстаз. Я прочитал ее на гуджарати с величайшим интересом, но, когда позже послушал ее в исполнении пандита[27] Мадана Мохана Малавии во время моего поста, длившегося двадцать один день, я пожалел, что не услышал, как он читает ее, гораздо раньше, тогда бы эта книга полюбилась мне с самого детства. Впечатления, полученные в детстве, пускают наиболее глубокие корни в душе человека. Вот почему меня огорчает то, что мне не довелось услышать чтение большего числа подобных книг именно в тот период.
В Раджкоте я научился быть терпеливым по отношению к сектам индуизма и схожим религиям. Мои отец и мать посещали не только хавели, но и храмы Шивы и Рамы. Они часто брали нас с собой или отправляли туда одних. Кроме того, к отцу часто приходили джайнистские монахи и даже нарушали свои обычаи, принимая пищу от нас, не джайнов. Они беседовали с отцом как на религиозные, так и на мирские темы.
У него были к тому же друзья из мусульман и парсов. Он выслушивал их рассказы о религии с неизменным уважением и часто с большим интересом. Ухаживая за отцом, я нередко мог послушать его беседы с гостями. Это способствовало тому, что я стал терпим ко всем религиям.
Только христианство в то время было для меня исключением. Я даже питал к нему некоторую неприязнь, и для этого имелись свои причины. Помню, как христианские миссионеры, расположившись на углу рядом со зданием школы, бранили индийцев и их богов. Я терпеть не мог этого. Лишь однажды я задержался, чтобы послушать их, и наслушался достаточно, чтобы никогда больше не повторять подобных экспериментов. Примерно тогда же мне рассказали об одном известном индусе, обратившемся в христианство. Он стал предметом пересудов в городе. После крещения он начал есть мясо, пить спиртные напитки, а также носить европейскую одежду и даже шляпу. Подобные слухи действовали мне на нервы. Очевидно, думал я, что религия, принуждающая людей есть мясо и пить спиртное, заставляющая менять привычную одежду, не заслуживает даже называться религией. Мне сообщили, кроме того, что вновь обращенный уже начал презрительно отзываться о вере своих предков, их обычаях и самой стране. Вот где был источник моей неприязни к христианству.
Однако моя терпимость к представителям других религий не означала, что я сам верил в Бога. Как раз в то время в библиотеке отца мне попалась «Манусмрити»[28]. Содержавшаяся в ней история создания Вселенной и другие подобные истории не произвели на меня особого впечатления, но, напротив, кажется, еще больше склонили к атеизму.